Хроника смертельной осени. Юлия Терехова

действительно следили внимательные, и порой ревнивые глаза, которые чаще всего останавливались на Анне – многие признавали в ней знаменитую балерину и произносили ее имя – то не стесняясь, громко, то завистливым шепотом. К ним подходили люди, здоровались с Анной и старой дивой, которая тоже была личностью узнаваемой.

      – Жики! – услышали они чуть дребезжащий голос. – Carissima! [38]

      – О черт, – выругалась тангера вполголоса. – Только его не хватало! – однако торопливо приклеила к тонким губам милую улыбку – приветливую до такой степени, что ее едва ли можно было назвать искренней. К ним, вальяжно опираясь на трость, направлялся осанистый старик, сжимая изуродованными подагрой пальцами хрустальный набалдашник.

      – Винченцо! – Жики кивнула, но старик потянулся к ней, и она была вынуждена три раза приложиться к его морщинистой щеке.

      – Ты все так же хороша, – заявил старик, достаточно бесцеремонно ее оглядывая. Жики поморщилась, и это от него не ускользнуло, – И все так же упряма! Ничего не меняется, а?

      Он обвел взглядом ее компанию. – Какие прекрасные дамы! Восхитительные розы! Представь меня, carissima!

      Его игривые слова прозвучали, однако, скорее как приказ, а вовсе не просьба. Жики надменно поджала губы:

      – Винченцо, ты все тот же старый ловелас. Действительно, ничего не меняется. Ладно, черт с тобой! Анна Королева, моя русская подруга.

      – Piacere! [39]– старик приложился к руке Анны, которая протянула ее, словно загипнотизированная его пронзительным взглядом.

      – Дорогая, это команданте Росси, мой старинный приятель.

      Жики не представила старика по имени, и тот, заметив это, кисло усмехнулся. Потом перевел взгляд на Катрин: – Еще одна русская роза?

      – Подруга Анны Катрин, – неохотно пояснила Жики. – Познакомься, дорогая!

      Старикан бесцеремонно оглядывал Катрин, словно она редкость, достойная его пристального внимания.

      – Где ты их находишь? – поинтересовался Росси так, словно речь шла не о молодых женщинах, а о произведениях искусства – с одной стороны – драгоценных, а с другой – неодушевленных.

      Анна переглянулась с подругой, и от Жики не укрылось возмущенное выражение ее лица. Поэтому она объявила:

      – Винченцо, тебя заждались твои спутники, – и кивнула на трех амбалов в смокингах, застывших чуть поодаль. – Племянники?

      – Да, взял на воспитание, – не моргнув глазом, заявил старик. – Ничего от тебя не скроешь. – Однако, до встречи, carissima. Дамы! – откланялся он галантно и направился прямиком к ложам бенуара. Амбалы потрусили за ним, не отставая не на шаг.

      – Слава богу, – пробормотала тангера.

      – Мафия? – лениво поинтересовался Джош.

      Жики прикрыла веки. – Я не стала представлять вас, мой друг, дабы не травмировать старого padrino[40], – сказала она.

      – Разумно, – кивнул Джош. – И весьма предусмотрительно.

      – Зато сейчас я познакомлю вас с графиней Изабель де Бофор. Она внучка моей старинной подруги, – к

38

Дорогая! (итал)

39

Очень приятно! (итал)

40

крестный отец, глава мафии (итал)