Хроника смертельной осени. Юлия Терехова

Если решите сообщить, то надо предупредить Рыкова-старшего, чтобы ни в коем случае не проболтался своему отродью про ребенка. Надеюсь, у него хватит благоразумия.

      – Надеюсь, – кивнула Анастасия. – Так вы дадите мне телефон?

      – Дам, – решительно ответил Виктор, – хотя, может быть, мы совершаем ошибку…

      Тут Анастасия прислушалась.

      – По-моему, Шурка зовет, – сказала она и приоткрыла дверь в комнату. Они действительно услышали ее голос:

      – Мама… Витя ушел?

      – Он здесь, – Анастасия кинула на Виктора встревоженный взгляд.

      – Пусть зайдет, – услышал он и метнулся к ней, но Анастасия схватила его за рукав: – Куда в обуви?! Там же ребенок грудной!

      И он стал торопливо скидывать тяжелые зимние ботинки.

      Аликс свернулась калачиком на кровати, укрывшись теплой шалью с кистями. Ее щеки были влажны, и слезы блестели в неярком свете торшера, стоящего в углу. Уже спустилась ночь – а Виктору нужно было ехать в отдел, разгребать запущенные дела. Но пока он не мог оставить ее одну.

      – Витя, – она протянула руку. – Сядь рядом.

      Он послушно опустился подле Аликс, коснувшись спиной ее бедра.

      – Я хочу попросить тебя, – чуть слышно сказала она.

      – Что угодно, – откликнулся он.

      – Ты не мог бы пожить у меня? – еще тише сказала она. – Хотя бы недолго. Мне страшно.

      Виктор молчал, ошеломленный ее просьбой. Близкие отношения, возникшие между ними на короткое время, естественным образом сошли на нет в последние месяцы беременности Аликс, а после родов она ни разу не попросила его остаться ночевать – словно перестала видеть в нем мужчину. Но он все же старался быть рядом, смирившись с ролью друга. Конечно, его обижала отстраненность Аликс, но он пытался оправдать ее усталостью и поглощенностью маленьким сыном. «Это пройдет, – уговаривал он себя, – однажды она вспомнит обо мне, и все будет хорошо» Но интуиция опера недоверчиво посмеивалась над его надеждой. И вот – она просит его пожить у него. Еще недавно он не стал бы брать эту долгую, невыносимую паузу…

      – Прости, – она потянула шаль на голову, чтобы он не видел слез разочарования. – Прости. Иди… Ты иди…

      Что ж он молчит, идиот! К кому ей еще обратиться, кто, кроме него, сможет защитить ее от безумного братца?

      – Конечно, милая, – он погладил ее по плечу. – Конечно, я поживу с тобой и малышом. Вам нечего бояться. Я останусь так долго, как ты захочешь.

      – Правда? – она снова открыла заплаканное лицо. – Это тебя не сильно обременит?

      – Совсем не обременит, – улыбнулся он. – Совсем.

      – Хорошо, – она тоже наконец улыбнулась. – Ты сейчас поедешь на работу?

      – Да, милая, – он рукой отер ее слезы. – Но утром я заеду домой и привезу кое-какие вещи… если не возражаешь.

      – Конечно. Я сегодня разгребу шкаф и выделю тебе место. В нем такой, знаешь, бардак. Ах да! Ты не мог бы машину завести и погреть пару минут, когда на работу поедешь? – спросила она. – А то аккумулятор сядет. Холодно.

      – Конечно. Где ключи?

      – Там, –