Отчим поневоле. Николай Максимович Бажов-Абрамов

подумал он, противно в темноте ухмыляясь.

      Да и сама Валентина, хотя и почувствовала, что над нею лежит чужой человек, не спихнула насильника с себя сразу. А, наоборот, почуяв в теле чужеродный орган, вначале закатила глаза от удовольствия, а когда тот все сделал, пришла к ней запоздалая вина и страх. «Что я наделала?»

      Если бы она не забеременела, ничего бы не было. Позабылось бы этот ее «ужас», как сон. И не было бы этих стенаний.

      «А что если ненормальным он родится? Да, это же, страшно! Я этого не переживу! – кричала она в одиночестве в пустой квартире.

      Как только она это выдержала все эти девять месяцев? Ждала, как смерть, рождения ребенка, не подпуская к себе Аркадия. А когда дождалась, вроде, надо бы ей пора успокоиться. Разрешилось же все хорошо. Здоровый ребенок, но, теперь она сама заболела, болезнью страха.

      Конечно, о мучениях жены, ничего не знал Аркадий. Она ему не говорила, а он, не догадывался. Хотя, временами, шутя над нею, и ворчал.

      «Как же ты могла забеременеть, если я в нем, в этом процессе, не участвовал? Ты же не Мария Магдалина?»

      Валентина, на такие его выпады, вздрагивала, менялась в лице, отвечала только сдержанной усмешкой.

      «Да ты что, Аркашка? На самом деле ты мне так говоришь? Обижать меня хочешь?»

      «Ладно,– говорил тогда, Аркадий. – Я просто шутил. Сдаюсь. Оленька моя дочь»

      После, целовал до самых попок дочь, лишь Валю не злить.

      Да, Оля росла, радовала Аркадия, а когда уже ходить ножками сама стала, Аркадия теперь видели с нею, то на площади, то в ресторане. А Валя, в это время, чувствуя свою вину перед простоватой в обычной жизни, мужа, глушила вино, приносящей ей Дашей из магазина. Затем валялась на диване, переживая, какая она стала после рождения ребенка: тучная, не поворотливая. Месяцы, годы проходили так. Со временем Валентина уже стала безразличным ко всему. Все чаще стала теперь бубнить:

      «Умереть что ли мне? Лучше бы было всем».

      Вот и сегодня она, отпуская Аркадия в областной город к его матери, обрадовалась. Даже сказала вслух себе.

      «Эх! Напьюсь как никогда, и умру назло к себе».

      Она так и хотела, до разговора с Дашей сегодня. Но, той ведь хотелось чуть перед нею похвастаться – Аркадий, видите ли, ее еще доверяет – дочь поручил взять вечером из садика.

      «Как?.. – Валентина еще, застыв вначале в стопоре, позже, придя в себя, даже переспросила еще раз. – Ты ничего не перепутала? Так он и сказал? Я его, как только объявится, яйца отрежу за такое поручение. А ты, не стой букой, иди в магазин! Я сама о дочери решу, кому забирать, кому нет. Ясно тебе!»

      Та ушла, как оплеванная, в душе ругая себя, что она натворила, сболтнув ненароком Вале. Аркадий ей специально даже, раза три повторил, добиваясь от нее, чтобы она Валентине ничего не говорила. Но, у нее, своя политика была на счет него. Она знала, Аркадий ее терпеть не может, причину она не знала, главное, от ее болтливости, уплывала помощь Аркадия. Он ей, когда она не просила, никогда не отказывал ей на карманные деньги. Давал по первому