Соль Вычегодская. Строгановы. Татьяна Богданович

Так и на посад Иван Максимович не пошел в тот день и спать лег трезвый.

      А с утра сразу по мастерским пошел, с мастерами поговорил, спросил, в чем недостача, велел Галке записать, чтоб из Москвы выписать. В варницы прошел, посулил цырени починить. И за весь день никому по зубам не попало.

      Немного повеселей стало на строгановском дворе. Орёлка один все волком глядел, прятался по углам.

      Данилка уж стал на него обижаться. То целыми днями вместе бегали, голубей гоняли, рыбу ловили, за брусникой в лес с другими парнишками ходили, а теперь не дозваться было Орёлки. Забьется к Галке в чулан и не идет оттуда.

      Данилка пожаловался тетке:

      – Тетушка, вели Орёлке со мной голубей гонять. Не слухает он меня.

      – Не замай его, сынок, – сказала Анна. – Вишь, он по батьке сильно убивается. Дай срок, обойдется.

      Но Данилке неохота было ждать. Он побежал в Галкин чулан над повалушей Ивана Максимовича в башенке и крикнул Орёлке:

      – Орёлка, Анна Ефимовна тебе велела с мной голубей гонять.

      – Хошь, возьми моих голубей, – сказал Орёлка, – мне не надобно.

      – Вправду? – обрадовался Данилка. – А ты чего хошь? Хошь я тебе кубарь дам, что мне батька летошний год с Москвы привез.

      – Не. Не надобно. Дай мне лучше нож, что тебе намедни коваль выковал.

      – Ладно. А тотчас пойдем голубей гонять.

      – Подь сам. Неможется мне.

      – Неможется! Чай, ты не бабка Марица. То ей все неможется. Иди, что ль!

      – Не пойду.

      – Как ты смеешь мне так молвить! – крикнул Данилка. – Подь тотчас.

      – Не пойду.

      – А вот погодь, выдерут тебя, как батьку твово.

      Орёлка вскочил, кинулся на Данилку, вцепился ему в волосы, повалил на землю, а сам кубарем скатился с лестницы.

      Когда Данилка вскочил и с ревом побежал вниз, Орёлки уж и след простыл.

      Навстречу ему шел Галка.

      – Ты чего, Данилушка? – спросил он ласково, – Аль убился?

      – Орёлка! Держи его! – кричал Данилка. Побил меня. Я его отодрать велю.

      – Ах, он озорник! Вот я ему ужо ухи надеру, – говорил Галка, удерживая Данилку за плечо. – А ты видал, Данилушка, какой саадак[15] Жданка с Москвы Ивану Максимычу привез. Цельный набор и для коня и для всадника – и нагрудник, и колки, и задки, и шестопер[16], и щит, и кольчуга, хошь покажу? Как жар горит. И твой самострел там повешен.

      Данилка еще всхлипывал, но Галку слушал.

      – А где то?

      – В повети, под повалушей. И ключ у меня.

      – Ладно, пойдем. А про Орёлку я батьке скажу. Пущай он его отодрать велит.

      – Я его и сам выдеру. Данилушка. Чего Ивану Максимычу докучать. Пойдем-ка в поветь.

* * *

      В тот же день Андрей Семенович уезжал в Вологду. Осень уж настала. Того и гляди, морозы ударят, а до Вологды путь не близкий. Хорошо, что плыть по воде – Вычегдой, а потом Сухоной.

      С почетом проводили старика. Не одна родня, а и настоятель соборный, и «лучшие люди»[17] вычегодские. Иван кланялся

15

Саадак – полное вооружение для всадника.

16

Шестопер – палица с шестью перьями.

17

«Лучшими людьми» называли тогда богачей, а бедняков – «меньшими».