На отшибе. Татьяна Эдельвейс

не хотел сидеть на месте Лок, тем более что разговор не задавался.

      – Пошли, – работнице тоже не хотелось сидеть без дела. Танкист поднялся с земли и подал ей руку. Она встала без его поддержки и посмотрела на рюкзак.

      – Спрячь буде за гусеницу, – не хотел сейчас лезть в «тягач» Локлир.

      – А ты потом переедешь.

      – Ни.

      – Ладно.

      Убрав вещи с видного места, они, не спеша, обошли стороной толпу купальщиков и поднялись на мост. Солнце стояло над горизонтом, давая приглушённый свет.

      – Ну, ничего особенного, – осмотрел место обвала Локлир и пошёл дальше, – Посидим у грузовика?

      Эгина молча поплелась за ним. Грузовик стоял на краю карьера. Сейчас здесь было тихо. Берег большой земли выглядел со стороны острова обманчиво уютно. Лок распахнул дверь кабины: «Фу, духота там, – он захлопнул её обратно и осмотрел пейзаж, – Не дикари бы, так красота бы тут была. Зачем на курорт за большие деньги ехать, если можно и здесь на песке посидеть? – танкист побрёл дальше, по наезженной дороге, – Ты когда-нибудь ездила на курорт?»

      – Нет, – отозвалась, поотстав, Эгина.

      – И я не ездил. А хотела? – остановился подождать её Лок.

      – Нет.

      – Чего ж так? Вроде бы все хотят, – танкист направился к экскаватору.

      – Не вижу смысла.

      – Виды посмотреть. Многие мечтают в Линату попасть хоть на один день, лишь бы в натуральную её увидеть, не на страницах журнала.

      – В воспоминаниях она останется такой же журнальной картинкой. Многое из того, к чему нельзя прикоснуться, на что можно только посмотреть, превращается в воспоминаниях в изображение, подобное фотографии. Такие воспоминания вызывают не больше эмоций, чем кадры, сделанные другим человеком, – слова Эгины звучали несколько пессимистично, – Да, мне хотелось бы увидеть некоторые вещи. Некоторые вещи настолько хороши, что вызывают восторг одним лишь своим видом. Лината никогда не интересовала меня настолько. Если говорить о видах, мне интересно смотреть на те, которые я никогда не видела, а Лината – в каждом журнале, и вряд ли её посещение вызывает какие-то особенные ощущения. Тот же городской шум, тот же запах бензина… А вот когда что-нибудь плохое увидишь, оно гораздо дольше в голове сидит и в тусклую картинку не превращается. Видимо, потому что более сильные эмоции вызывает.

      – Звучит удручающе, – остановился у трактора её спутник.

      – Не знаю, как у других, но у меня часто так. Помню, как давным-давно ходила в передвижной зоопарк. Зоопарк – такая редкость. Вроде бы здорово должно быть: звери не на экране телевизора, они – прямо перед тобой, настоящие. Я тогда ещё и в школу не ходила. Помню льва. Я смотрю на него и думаю «Передо мной – настоящий лев, но, когда я выйду из зоопарка, в воспоминаниях он будет словно кадр из телевизора, словно я никогда не видела его на самом деле, потому что не прикасалась к нему». Так и получилось. День был пасмурный, и в воспоминаниях тот лев теперь такой же серый, как изображение на моём давнишним телевизоре, – рассказала небольшую