Уязвимая. Внеземная связь. Евгения Кузьминых

нажимает на кнопку, вызывая лифт.

      – Ты ведь чувствуешь? – шепотом спрашивает он.

      Молчу, входя в стеклянную кабинку.

      – Мы не враги тебе, – шепчет Боб.

      – Ага, – киваю. – По большой дружбе называете меня Отчуждённой.

      Он наклоняется слишком близко.

      – Мы не выдадим тебя.

      – Кто – мы?

      Боб прикладывает палец к своим губам.

      – Аккуратнее, Тина.

      Сжимает мою ладонь, не так как обычно и мне пока не понятно к чему это.

      – Мы знали, что чувства вернутся к тебе, – откашливается. – Точнее догадывались, наверняка то и…

      – Кто это – мы? – перебиваю, повторяя вопрос.

      Он не успевает ответить, двери лифта открываются. В холле штаба многолюдно. Воины Элиты проверяют добровольцев по спискам.

      – Как ты собираешься проходить испытание? – спрашиваю я, пройдя проверку.

      Мы обходим лестницу и через позолоченные двери попадаем в просторный круглый зал. Ровные, покрашенные стены с множеством полотен. Красочные рисунки еды пестрят со всех сторон. В центре висит самая большая картина. Толстяки уничтожают всевозможную пищу. Судя по изображению, кто-то давится, а некоторые уже мертвы. Я отвожу взгляд от картины.

      – Приятного аппетита, – иронизирует Боб.

      Действительно, не самое приятное зрелище.

      – Тина, – манит Боб.

      Он идёт в сторону круглого стола, как раз под картиной с толстяками. Добровольцы сидят вплотную, приходиться стараться, чтобы не потревожить их. Аккуратно пробираюсь по узкому пространству.

      – Я должна сидеть с вами?

      Я жду, что Боб скажет нет. Но, если честно, где-то в глубине души надеюсь, что моё место здесь. Лучше быть рядом с теми, кого знаешь. Так проще приспособиться… привыкнуть к новым правилам.

      – Да, вот твоё имя, – отвечает Боб.

      Он показывает на белую стеклянную столешницу. На маленьком экране, около свободного стула, зелёным светится: Тина Брайн.

      – Стол предназначен для тех, кто живёт в третьем коридоре шестого этажа, – добавляет Соня.

      Её синие глаза нереально большие.

      – Соня Белкина, – представляется она, хотя я и так её знаю.

      – Тина Брайн.

      – Брэд, – кивает темноволосый парень, протягивая руку в знак приветствия.

      – Борис, я из Спасённых.

      Он по привычке не смотрит мне в глаза, прикрывает лицо грубой ладонью. Прилизанные каштановые волосы с золотинкой выглядят грязными.

      Еда Элиты такая же скудная, как и у обычных Защитников. От голода сворачивается желудок. Помешав непонятного цвета кашу, больше всего похожую на чью-то отрыжку, я жадно начинаю есть. Не жуя, глотаю склизкую субстанцию.

      – Кто-то не пришёл на ужин? – нарушает тишину Соня, кивнув на свободные места. – Разве это не нарушение?

      Никто ей не отвечает. В столовой тихо, даже не слышно стука ложек о тарелки. Такое гробовое молчание напрягает. Хоть бы кто-нибудь из добровольцев скрипнул отодвигающимся стулом. Но нет – тишина.

      Поэтому