Уязвимая. Внеземная связь. Евгения Кузьминых

на носочках по ледяной и скользкой плитке в самую дальнюю кабинку. Холодная вода приводит меня в чувство. Но ненадолго.

      – Возьми, – говорит Белла, как только я выхожу.

      Пряча взгляд, протягивает аккуратно сложенный сверток одежды. Чёрная форма Элиты из плотной ткани. Сидит идеально – на каждом из нас. В один миг из Защитника я перевоплощаюсь в воина. Как хочется так же просто пройти испытание!

      Возвращаемся в холл штаба. Лидеров нет, только добровольцы и Элита. Сразу за нами в комнату обработки входит другая группа. Я делаю нерешительный шаг в сторону Итана. Белла и Боб рядом. И мне становится спокойнее, что удивительно даже для меня, потому что они последние с кем я вообще хочу иметь что-то общее. Итан кивает и медленно поворачивается спиной. Я вижу млечный путь – татуировка украшает его побритую налысо голову.

      Стеклянные двери открываются, и мы втискиваемся внутрь. Толчок, а затем, плавно двигаясь, лифт начинает подъём. Несколько секунд, и двери открываются. Впереди коридор, по левую сторону двери, а справа панорамные окна, выходящие во двор штаба. Не совсем удачно, потому что весь вид закрывают чёрные скалы.

      Добровольцы, по приказу Итана, расходятся по комнатам. Чтобы хоть как-то скрасить ожидание, я смотрю в окно: пустой маленький двор и открытые ворота ограждения. Закат. Небо окрашено в красно-оранжевый прячется за черными скалами, защищающими город, как непроходимая стена. Вдаль тянется горная дорога. По ней несутся грузовики. Пыль клубами поднимается из-под их колёс. Краем уха я слышу, как Итан проводит краткий инструктаж, но всё мое внимание приковано к окну. Из грузовиков выходят Спасённые с деревянными ящиками. Видимо, они тяжёлые, раз люди, сгорбившись, еле тащат неподъёмную ношу.

      Ничего особенного, но пока я смотрю, как трясутся у одного старика руки и шаркают ноги, внутри всё сжимается. Дряхлое тело совсем не годится для такой нагрузки, но старику приходится делать это, иначе он больше не будет нужен городу. И никто из других Спасённых не пытаются ему помочь. Да, это ещё одно правило: ты жив – пока полезен. Именно это и движет нами в борьбе с несправедливым миром.

      От безразличия людей друг к другу внутри у меня всё раздирает скорбь. Я и сама не рискну подойти к нему. Иначе наказание настигнет нас двоих, потому что каждый должен занимать своё место, не вмешиваться. Это и есть безжалостная система нашего города в действии.

      Старик, шатаясь, несёт тяжёлый ящик ко входу в штаб. Безмолвно наблюдаю, как его узловатые пальцы разжимаются, и ящик с грохотом падает на землю. Он заваливается на колени, пытается собрать рассыпавшиеся яблоки. Руки деда крупно дрожат, плечи вздрагивают. Замечаю идущих в его сторону Уру и Питера. Они помогут ему. Но что-то не так. Губы старика молят о пощаде – со страхом? Лицо блестит в алом зареве. Сверкает серебро металла в руках Питера. Я отступаю назад.

      Сердце бешено колотится.

      – Эй, – окликает меня Итан как раз тогда, когда звучит глухой выстрел.

      Прячу взгляд.

      – Посмотри на меня, – следует приказ.

      На миг закрываю глаза, а затем смотрю. Встречаю пустой взгляд серых