Обыкновенная жизнь. Роман. Александра Китляйн

иметь не такое жёсткое лицо.

      Шагать в кандалах трудно, приноравливаются не сразу. Восходящее тусклое, жестяное, холодное солнце издевательски дёргается над ними на сером небе под металлический звон. Как скоротать, обмануть время?

      «Мороз и солнце»…

      «Мороз и солнце! День чудесный!» – всплыла ходовая строка, вопреки…

      В классе тепло, идёт опрос. Августа Васильевна, его вторая любимая учительница вызывает его:

      – Пойдёт к доске…

      Колян выходит и рассказывает. Он прокручивает школьный эпизод несколько раз и всегда проговаривает отрывок до конца, чтобы обмануть мороз, время и расстояние. Это осколки старой жизни мутят душу. Чуть-чуть удаётся отвлечься и забыть, где ты. Показалось, что он уже там, на Алтае. Только там этим пушкинским строкам место!

      Оглянулся исподволь назад – станция видна – недалеко ушли. Ваня, который идёт впереди, тоже оборачивается осторожно, втягивает худую шею в воротник телогрейки, переглядывается с ним. Разговаривать нельзя. Восходящее солнце дотянулось до земли ледяными лучами.

      Мороз драконом заползает под одежду, люди шевелят пальцами, дуют в ладони. Их ведут в посёлок Песчаный – место, где стоит лагерь на острове Ольхон. До него ещё далеко. Два дня брести. Путь ведёт сначала по санной зимней дороге, с которой приходится сходить и лезть в снег, уступая редкому транспорту или обходя длинные трещины. Дальше они корячатся по замёрзшему озеру. Лёд местами припорошен снегом, местами удивительно прозрачен. Скользко. Ползут под присмотром вооружённого конвоя с собаками. А вот уже тянутся серой лентой по самому острову, по колонской дороге. Так прозвали её местные жители. В колонне на другой день многие кашляют. Кашлять не запретишь. Весело на этом марше одним собакам, которые уподобляются конвоирам, когда подгоняют отстающих или засыпающих на ходу. Отдых редкий – по команде «сесть» – два раза в сутки. Ноги теряют чувствительность. Жаль, что нельзя обмануть тело, как ум. Конвоиры изредка меняются, передыхают в сопровождающих этап двух машинах. Собачья у них работа.

      Но вот дочапали, то бишь добрели! На месте все радуются, что лагерь устроен уже до них. Прибывших распределяют по баракам. Ужина нет. Они и не хотят есть. Главное – согреться и заснуть. Во сне ты не принадлежишь неволе. Упали и уснули.

      На следующее утро Колян закончил обзор окрестностей за двухметровым деревянным забором, увитым колючей проволокой, с вышками по периметру. Испытал облегчение, будто достиг желанной цели, доплыл до родного берега. В продрогшем Забайкалье им определён, пусть и такой унылый, но всё-так приют.

      Какая здесь будет жизнь? Во всяком случае, другая, чем в одиночке.

      Далеко можно смотреть. Вон, за лагерем, у лесочка расположились шестиугольные юрты из брёвен, над которыми поднимается дым. Окон у жилищ нет. Между двумя средними коновязь с понурой лошадью, запряжённой в сани, с водружённой