Планы ветряной мельницы. Анна Яковлевна Яковлева

ты и балда, Ликуха. Забыла? Мы же на лыжах идем сейчас.

      – Что-то я не помню, чтобы я с тобой о чем-то договаривалась.

      Ахромеев присел к столу, пригубил кофе из ее чашки и скривился.

      – Это не кофе. Это раствор для клизмы.

      – Подогрей, – беспечно отозвалась Лика.

      – Это уже будет не кофе, – продолжал ворчать Ахромеев.

      Лика просканировала его взглядом. Провал конспирологической теории испортил ему настроение или это что-то другое?

      – Нечего было шляться где-то. Сделай новый.

      Она сунула в рот пластик сыра – это оказался «Мааздам». Лика не любила сладкие сыры, но сейчас даже не обратила внимания на вкус.

      Недовольный Ахромеев снялся с места, полез за туркой и зашелестел пакетом с кофе.

      – Ликуха, ты давай, давай, – руководил он, – ускорься. По-быстрому сделай бутеры, и рванем с тобой. Что у тебя темнотища–то такая? Ты выгляни в окно…

      Он поставил турку на огонь и повис над плитой.

      Лика с недоумением посмотрела ему в спину, обтянутую свитером:

      – Да что за спешка? Лыжня никуда не денется.

      Ахромеев не ответил. Он подождал, пока кофе закипит, перелил его в чашку и только тогда посмотрел на бывшую жену.

      Наткнувшись на его взгляд, Лика внутренне охнула… Ахромеев включил обаяние… Она пропала!

      Держа чашку с кофе в одной руке, Ахромеев шагнул к окну, свободной рукой раздвинул шторы, и с востока на кухню хлынуло солнце и затопило все, и ослепило Лику, так что она зажмурилась.

      На самом деле беспросветная мгла рассеялась, как по волшебству, откуда-то взялось солнце, хотя ничто не предвещало, включая старые кости, интуицию и прогноз погоды…

      – Смотри, какое солнышко! Как… – Ахромеев споткнулся на слове и закончил другим тоном:

      – Как заказывали!

      Но Лика прочитала между строк все, что он хотел сказать, но не сказал: как тогда, пять лет назад…

      Они помолчали.

      О чем думал Ахромеев, понять было невозможно, а Лика представила, как они, легко скользя по лыжне, проткнут поредевший зимний лес, выскочат к городской черте, устанут, устроятся передохнуть на каком-нибудь сваленном стволе, выпьют кофе из термоса и перекусят бутербродами. Она очнулась от грез и сказала:

      – Займись лыжами, а я сделаю бутеры.

      – Ок, – с готовностью кивнул бывший муж, мелкими глотками отпивая из чашки.

      Лика полезла в холодильник, нашла колбасу, достала бородинский хлеб, майонез, зеленый салат в пакете, черри и укроп с петрушкой.

      У Ахромеева зазвонил телефон, и он, достав его, извинился, прихватил кофе и удалился на веранду.

      Поддавшись порыву, Лика осторожно подошла к входной двери, приложила ухо к холодному металлу и прислушалась.

      Голос Ахромеева звучал приглушенно, до Лики доносились лишь отдельные слова:

      – Тогда магаданская братва… Пока нет. Не думаю. Да, все по плану. Минут через тридцать-сорок.

      О чем это они? Ахромеев явно темнит…

      Тут Лика случайно навалилась на дверь, раздался предательский скрип, и Ахромеев бодро завершил:

      – Мы