Маг – хранитель Слова. Владислав Русанов

синим пламенем. Ослепительно сияли оба «воздушных» сердца грузина, ровным тёмно-багровым светились Сердца Земли Игоря.

      Заклинатель дождя запел. Вначале негромко, но постепенно голос его набирал силу:

      – Мой дождь идёт над городом моим,

      над Крытым рынком, над ночным бульваром,

      Над площадью… Моим влюблённым парам

      Не страшен Рим, как и не страшен Крым.

      Судьба моя туманна и страшна,

      Сто лет прожив в насочинённых книгах,

      Я жизнь служил, барахтаясь в интригах,

      Но это, право, не моя вина.[2]

      Повинуясь его словам течи, затянувшие декабрьское небо плотным покрывалом, заволновались, зашевелились. Из них, словно из гигантских серых амёб, начали вытягиваться ложноножки. Потом тучи закружились в хороводе, осью которого стало заброшенное здание бывшего завода…

      – А дождь идёт, смывая все следы,

      Стучась в окно, как путник запоздалый,

      Сегодня ночь в своих делах усталых

      Забылась в обрамленьи суеты,

      Не зная ничего о том, что днём

      Горел мой город медленной свечой,

      горел мой рынок и мои проспекты,

      мой город, измождённый и раздетый,

      Горел, горел свечой за упокой.

      И хлынул ливень. Не осенний обложной дождь, который может идти неделями, а настоящий летний. Хлёстко и упруго били струи, сформировав над постройкой и прилегающим хоздвором с остатками строительного мусора плотный мерцающий купол, через который не прорваться ни одному порождению Тьмы.

      – А я лежу, не глядя в потолок,

      Считаю протяжённые минуты…

      Горит мой город, дождь идёт, как будто

      Свеча горит, и это видит Бог.

      Финальный аккорд закрепил магию. Теперь очистительный дождь мог существовать без подпитки Силой извне.

      Вайс поправил широкополую шляпу-борсалино, кивнул, сосредоточился и ударил воздух перед собой пустой ладонью.

      Железные двери, покрытые облупившимся суриком, с грохотом сорвались с заржавевших петель и улетели внутрь здания. Следом за ними маг запустил шар-светлячок, перехватил поудобнее трость, которая в его руках становилась смертоносным оружием, и шагнул через порог. Игорь и Вано последовали за командиром. Исаев остался наблюдать за объектом и пресекать попытки прорыва.

      Внутри, как и предполагалось по результатам сканирования магического поля, кишмя кишели мелкие бесы. Полсотни, не меньше. Некрупные, размером с бабуина, если его поставить на задние лапы. Часть косматые – жёсткая, как сапожная щётка, чёрная шерсть торчала в разные стороны. Другие голые – лиловая кожа маслянисто поблёскивала. Сильные пальцы с когтями позволяли им взбираться по отвесной стене, цепляясь за малейшие неровности. Головы некоторых украшали козлиные рожки – от коротких, в пару сантиметров, до полуметровых, изогнутых и острых. Но главное, что сразу бросалось в глаза – первичные половые признаки.

2

Все поэтические вставки в романе, кроме особо оговоренных, написаны Вячеславом Теркуловым.