Нетеатральный разъезд. В. Н. Симаков

чиновники и студенты, находившие в его произведениях отзвуки собственных чувств. Но смерть его открыла существование целой партии, главой которой он был, может быть, исключительно благодаря своему таланту. Эту партию можно назвать реформаторской. Если вспомнить, что Пушкин был замешан в событиях, предшествовавших 1825 году, то можно заключить, что такое предположение не лишено оснований.

В кабинет входят Дантес и Новиков. Дантес и Геккерен обнимаются

      Геккерен. Бог мой! Наконец-то! Ты оправдан? Помилован?

      Дантес. Жив, значит, помилован. Если не считать таких мелочей как разжалование и высылка из России… Моя одиссея продолжается, но уже с Пенелопой. Где она, кстати?

      Геккерен. На прогулке… Я сейчас же пошлю за ней.

      Дантес. Представляю моего провожатого…

      Новиков. Унтер-офицер Новиков. Уполномочен отконвоировать рядового Дантеса за пределы Российской империи.

      Геккерен. Мне, надеюсь, нет необходимости представляться?

      Новиков. Не утруждайте себя… В вашем распоряжении полчаса. (Выходит).

      Геккерен. Ну и прекрасно. (Дантесу). Так что суд?

      Дантес. Судом и я, и Пушкин приговорены к повешению. Но я избавил суд от лишних хлопот, отправив Пушкина к праотцам, а благодарности не услышал.

      Геккерен. Будь серьезней, Жорж. Суд разобрался во всех обстоятельствах дела? Мадам Пушкину приглашали в суд? Потребовали у нее наши записки и письма, где мы увещевали ее?

      Дантес. Предложение такое было, но вдову тревожить не стали: она в трауре, вошли в ее положение. Думаю, что и к лучшему.

      Геккерен. Но она могла открыть многие факты!

      Дантес. Чем меньше фактов, тем легче выносить приговор.

      Геккерен. Ее пожалели, но втоптали в грязь твое доброе имя?!. Она завлекала тебя и о своих успехах рассказывала мужу! Это ли не безнравственность? Надо было под присягой взять с нее показания о ее устремлениях в соблазнении жениха, а потом и мужа своей сестры! Судьи должны были выслушать ее для беспристрастного вынесения приговора!

      Дантес. Напрасно возмущаешься. Предметом разбирательства была дуэль, а не нравственность причастных к ней.

      Геккерен. Не понимаю судейского рыцарства! Сам факт приглашения ее в суд свидетельствовал бы о ее виновности.

      Дантес. Дело пересмотру не подлежит. И даже хорошо, что ее не пригласили.

      Геккерен. Страсть затуманила тебе глаза…

      Дантес. Ни в коей мере… Если ты подозреваешь ее в хитрости, то как можно рассчитывать на ее чистосердечные показания? Мало того, дамы непоследовательны и непредсказуемы. А в данном случае и пристрастия нельзя исключить.

      Геккерен. Ты так думаешь? Но твое легкомыслие и безрезультатное волокитство дорого нам обошлись. Заурядная интрижка с неверным существом, коим является любая женщина, не стоила того.

      Дантес. Ты и сам играл не последнюю