Страж и Советник. Роман-свидетель. Алексей Грякалов

и старик, и отрок. А то, что посередине, просто-напросто не существует – не отбрасывающая тени жизнь.

      Домовой приходит давить, чтоб ничего не забыл.

      Отрок боится, а старик забывает наутро все, даже страх. Четыре отверстия и одна голова – уши и глаза в сумеречных потемках.

      Плывут тени, плывут, проплывают, снова наплыли – плывут. И только в потоке сна-шуиманжду у Президента нет права на боль, словно вовсе нет органики, не нужно от нее по-человечески ускользать, бежать, даже понимая, что от одной боли живое существо стремится к другой. Но боль только у того, у кого есть любовь. Принять боль можно только потому, что любишь.

      Какие адские трубы зазвучат из неминуемой будущей боли?

      И Президент – просто-напросто человек. Атомный чемоданчик – придаток существования, символ защиты и мгновенного нападения, знак боли. Самодельный сапожный ножик нужен, чтоб домового прогнать, необходим самим собой выкованный взгляд. Но в предутрии особенно ясно, что нет защиты от боли, дракон навел взгляд – тоска настигает.

      Кто еще здесь из родного советского времени?

      Высоцкий и Гагарин. Еще красивый герой из фильма про разведку.

      А еще тысячи с болью или даже без боли, не успев почувствовать и пережить. И когда Президент время от времени посещал по церковным праздникам храмы уединенных мест, там все становились невидимо рядом.

      Советник толковал вчера про Апокалипсис. Но Розанов, видно, персонаж сосем странный, впору бы в разработку. Унылая ориентировка, то перед одними грешит, то перед другими, то перед всеми кается. На кого работал? Но от себя не отказывался никогда. На войне не был, все время воюет.

      А тут потепление, сель плывет, дожди полмира накрыли, куриный грипп, собачье бешенство, террор повсеместный, пандемия над всеми, а юрод Розанов все про придуманный конец света. Да и юрод ли? – все к молоденьким да девственницам: как да что? Какого цвета сосочек?

      А если конец света уже произошел?

      Сказано же, каждый носит ад в самом себе. И знаки на встречу: если волк встопорщит загривок – удача военным, если вран поперек дороги каркнул – вопрос к спецслужбам, заяц перебежит – задание дипломатам: если с той стороны порскнул, что в пазуху – к удаче на переговорах, если из пазухи – жди новых санкций.

      Почему штурмовик летел без прикрытия истребителей, когда турки сбили?

      И поверх всех вопросов, невыносимое молчание двух минут – несемся, будто со стороны себя вижу, по Кутузовскому проспекту.

      Президент молчит.

      И мне молчать. Поэзия – соединение вещей совсем-совсем далековатых. Поэзия даже и не литература – это особенное состояние человеческое.

      – О чем задумался? – Президент так у любого может спросить. Мы учились в одном университете.

      – О веранде!

      – И что? – Он смотрел со странным вниманием. Немигающие глаза дракона вбирали в себя – удержание.

      – Если лето – варить варенье, а если зима –