Культурное пространство «Киммерия Максимилиана Волошина». Вып. 1. Коллектив авторов

размыкали руины,

      Расхитили и разорили край.

      Осиротелые зияют сакли;

      По скатам выкорчеваны сады.

      Народ ушел. Источники иссякли.

      Нет в море рыб. В фонтанах нет воды.

      Но скорбный лик оцепенелой маски

      Идет к холмам Гомеровой страны,

      И патетически обнажены

      Ее хребты и мускулы и связки.

      Но тени тех, кого здесь звал Улисс,

      Опять вином и кровью напились

      В недавние трагические годы.

      Усобица и голод и война,

      Крестя мечом и пламенем народы,

      Весь древний Ужас подняли со дна.

      В те дни мой дом – слепой и запустелый –

      Хранил права убежища, как храм,

      И растворялся только беглецам,

      Скрывавшимся от петли и расстрела.

      И красный вождь, и белый офицер –

      Фанатики непримиримых вер -

      Искали здесь под кровлею поэта

      Убежища, защиты и совета.

      Я ж делал всё, чтоб братьям помешать

      Себя – губить, друг друга – истреблять,

      И сам читал – в одном столбце с другими

      В кровавых списках собственное имя.

      Но в эти дни доносов и тревог

      Счастливый жребий дом мой не оставил:

      Ни власть не отняла, ни враг не сжег,

      Не предал друг, грабитель не ограбил.

      Утихла буря. Догорел пожар.

      Я принял жизнь и этот дом как дар

      Нечаянный – мне вверенный судьбою,

      Как знак, что я усыновлен землею.

      Всей грудью к морю, прямо на восток,

      Обращена, как церковь, мастерская,

      И снова человеческий поток

      Сквозь дверь ее течет, не иссякая.

      Войди, мой гость: стряхни житейский прах

      И плесень дум у моего порога…

      Со дна веков тебя приветит строго

      Огромный лик царицы Таиах.

      Мой кров – убог. И времена – суровы.

      Но полки книг возносятся стеной.

      Тут по ночам беседуют со мной

      Историки, поэты, богословы.

      И здесь – их голос, властный, как орган,

      Глухую речь и самый тихий шепот

      Не заглушит ни зимний ураган,

      Ни грохот волн, ни Понта мрачный ропот.

      Мои ж уста давно замкнуты… Пусть!

      Почетней быть твердимым наизусть

      И списываться тайно и украдкой,

      При жизни быть не книгой, а тетрадкой.

      И ты, и я – мы все имели честь

      «Мир посетить в минуты роковые»

      И стать грустней и зорче, чем мы есть.

      Я не изгой, а пасынок России.

      Я в эти дни ее немой укор.

      И сам избрал пустынный сей затвор

      Землею добровольного изгнанья,

      Чтоб в годы лжи, паденья и разрух

      В уединеньи выплавить свой дух

      И выстрадать великое познанье.

      Пойми простой урок моей земли:

      Как Греция и Генуя прошли,

      Так минет всё – Европа и Россия.

      Гражданских смут горючая стихия

      Развеется… Расставит новый век

      В житейских заводях иные мрежи…

      Ветшают дни, проходит человек.

      Но небо и земля – извечно