Дитё. Владимир Поселягин

меня вперед.

      Мне всё-таки удалось уговорить Ксюшу съездить в парикмахерскую, но появилась проблема – консьерж получил четкие указания от Романова не выпускать меня из дома.

      – Черт, у меня столько делов, а этот цербер не выпускает, – ворчал я по пути наверх. Остановившись, задумался. После чего, повернувшись, к следовавшей за мной Ксении, попросил:

      – Солнышко… – чудом увернувшись от плюхи, быстро продолжил: – Ты подожди меня в машине, я скоро буду, – после чего помчался наверх.

      Открыв окно в своей спальне, посмотрел вниз – нормально, спуститься можно. Сначала по карнизу до водосточной трубы, а потом…

      Отряхнувшись, осмотрелся, после чего рассмеялся: Ксения сидела за рулем красной «тройки» и с интересом за мной наблюдала.

      – Я тебе уже говорила, что ты необычный ребенок? – поинтересовалась она, когда я подошел к машине.

      – Да раз десять уже!

      – Ладно, куда едем?

      – Сперва в парикмахерскую!

      Девчонка открыла мне заднюю дверь, но я, попав в машину, протиснулся между спинками сидений и занял свое законное переднее место. Повернувшись к водителю и с вожделением пройдясь взглядом по великолепным ногам, что заставило Ксению сердито засопеть и попытаться оправить юбку, сказал:

      – Ну что: «Трогай», – сказала Кэт. Штирлиц потрогал и обалдел.

      Теперь горела ещё и отбитая рука.

      – Еще раз прикоснешься к моим ногам, руки вырву.

      – Ага, а я поверил. Поехали!

      – Ну как ты переключаешь?! – наконец не выдержал я издевательства над машиной. – Третью скорость надо включать на тридцати-сорока, а не трогаться с нее… Вот теперь правильно включила! Слушай, а это ты сюда точно из Москвы приехала? Смотрю и не верю!

      – Я хорошо водила, пока ты рядом не сел. А скорость случайно перепутала.

      Глядя, как осторожно Ксения ведет машину, подумал научить ее экстремальному вождению, а то мы так никуда не успеем.

      – Солнышко, ты и по трассе ехала сорок километров в час?

      – Еще раз назовешь!..

      – Понял, все, буду называть тебя солнышком постоянно, но не сейчас.

      Любуясь прекрасной в гневе Ксенией, спросил:

      – Слушай, а у тебя парень-то есть?

      – А тебе-то какое дело? – вопросом на вопрос ответила она.

      – Да так. Эх, где мои двенадцать лет! Сейчас бы ты была в другой позе.

      – Как это? – не поняла девчонка.

      Я показал.

      – А почему в двенадцать лет? – спросила она с любопытством, тряся отбитой рукой.

      Пытаясь восстановить дыхание после удара в солнечное сплетение, ответил:

      – У меня первый раз встал в двенадцать.

      – Что? Не поняла?

      «Ах ты черт, прокололся!»

      Мысли роем носились в голове, быстро придумав, что сказать, ответил:

      – Да я не так выразился. Слышал, что у пацанов встает примерно в это время, – и показал, что встает.

      После моего объяснения Ксения, красная, как ее машина, отпустила руль и стала