Любовь по обмену. Разрешите влюбиться. Лена Сокол

этот грубиян, его недвусмысленные намеки, губы идеальной формы… Боже, какие губы…»

      – Значит, я еще не заслужил твоей улыбки? – Говорит Джастин, выхватывая меня из водоворота опасных мыслей. Мы оба следим за тем, как бабочка, плавно двигая крыльями, улетает прочь.

      Поворачиваюсь и гляжу на него через плечо:

      – Ты продефилировал перед моим парнем в одних трусах!

      Мне дико страшно, что Слава не примет моих объяснений во всей этой ситуации, но я все равно улыбаюсь. Невозможно смотреть в лицо Джастину и сопротивляться его мальчишескому обаянию.

      Он опускает голову в ладони, смеется и взбивает пальцами еще слегка влажные после душа волосы.

      – Прости, прошу, прости. Куда мне было деваться?

      И мы хихикаем вместе, как школьники. Будто и не было еще десять минут назад между нами злости, шока и взаимных претензий.

      Я успокаиваюсь первой. Меня опять гложет чувство вины от того что, когда смотрю на этого парня, внутри просыпается что-то неправильное, порочное, неизведанное. Непреодолимое желание поцеловать его, и это нужно душить в себе на корню. И скорее.

      – Джастин, – говорю едва слышно. – Расскажи мне, что с тобой случилось сегодня? Мы же… не враги друг другу. – Вижу его замешательство и тихонько вздыхаю. – Кто сделал это с тобой?

      – Что именно? – Он на глазах превращается в ежика. Укрывается своей неприступностью и холодностью, точно колючками.

      Прикусываю нижнюю губу, затем говорю:

      – Я о твоем лице.

      Джастин не отворачивается. Он долго сканирует меня взглядом, затем улыбается, словно думает о чем-то очень приятном.

      – Это я играл в футбол. – Признается он, наконец, и улыбается все шире.

      Пожимает плечами, давая понять, что ничего серьезного не случилось.

      Но у меня уже все внутри неприятно холодит. Почему слово «футбол» в моей жизни всегда ассоциируется только с кровью, болью и жестокостью?

      – Где? – Спрашиваю. – Где ты играл?

      Я ему не верю. Мне не спокойно оттого, что он мне врет. Боится сказать, что его просто избили.

      – Не знаю. – Закатывает глаза и снова улыбается. – Я куда-то забрел. Большой стадион, искусственное покрытие, трибуны…

      Качаю головой. Выдумщик. Мужчинам всегда тяжело признаться, что они получили «люлей», а этот еще врет так складно да мечтательно улыбается. Точно все мозги ему отбили! Иначе, не стал бы потом в одних трусах по крышам бегать.

      – Скажи мне правду, Джастин. – Прошу, заглядывая ему в глаза. – Кто тебя избил?

      – Они меня не били. – Отмахивается. Теперь его взгляд снова серьезен. – Я просто пришел, увидел, как какие-то парни в форме играют, попросился с ними. Ну… и они поставили меня в ворота, устроили что-то вроде проверки на прочность…

      Господи, да он сам не уверен!

      – Они что, били по тебе мячом?! – Говорю я и тут же прокручиваю в мозгу, что сказала. У меня от ужаса слова в предложения не складываются.

      – Да, но потом мы славно поиграли в футбол,