Любовь по обмену. Разрешите влюбиться. Лена Сокол

показывает мне океан. Встретимся в скайпе вечером. У меня уже будет утро)))»

      Долго гипнотизирую глазами дисплей, затем пишу брату сообщение:

      «Как дела?»

      Степа: Привет, я сейчас с Челси. Она приехала проведать меня из общежития.

      Я: Как ты устроился?

      Степа: Здесь круто.

      Я: Джастин живет в твоей комнате.

      Стоит ли пугать их тем, что он удрал?

      Степа: Тогда у меня к тебе будет просьба.

      Я: Какая?

      Степа: Нужно кое-что перепрятать)

      Я: Пиво? Травка? Что-то хуже?

      Степа: В шкафу, в коробке из-под обуви. Выкинь, пожалуйста, пока папа не увидел.

      Внутри все холодеет, когда я понимаю, о чем идет речь.

      Я: Степа! Как ты мог?! Почему ты не выкинул это раньше?!

      Степа: Не знаю. Прости…

      Я: Ты собирался вернуться к этому? Ты же обещал! Мне, маме, отцу!

      Степа: Больше никогда, клянусь. Просто найди и уничтожь.

      С силой свожу зубы, выключаю телефон и принимаюсь массировать пальцами виски. Что ж за день-то такой?! За что мне все это?

Джастин

      Если в мире где-то существует умиротворение, то оно не во мне. Далеко от меня. В моей же груди пылает сейчас адский пожар. Голову будто тисками давят: «Что делать? Что делать?». Самое время для гениального плана, но его все нет и нет. Все мысли все равно сводятся к панике.

      Эта страна, этот город, эти люди – это все совсем не то, чего я хотел. Сам загнал себя в угол, и теперь, куда не ткнись, везде тупик. Как не поступи – все дороги ведут к отцу, который непременно скажет: «Во-о-от, я же говорил тебе, кусок дерьма, ты без меня никто. Засунь уже свои желания себе в задницу и действуй, как Я скажу».

      Ни за что. Не сдамся. Только не снова. Не в этот раз.

      Я уже второй час блуждаю по улицам в поисках магазина, где можно бы было купить адаптер. Мое зарядное устройство, оно с простой американской вилкой, а в этой стране, будь она не ладна, все розетки совершенно другие. Аккумулятор на телефоне практически разряжен и вот-вот сдохнет, а я ругаю себя, что не попросил помощи у этой девчонки, Зоуи.

      Да. Жалко было смотреть на нее, когда уходил. Похоже, она все воспринимает всерьез: глазищи огромные, перепуганные, нижняя губа дрожит. Может, и правильнее было договориться с ней, а не пугать своим побегом, но мне очень нужно было побыть одному, чтобы все обдумать.

      Докуриваю последнюю сигарету и понимаю, что за последние полкилометра не видел еще ни одной урны. Окурок обжигает пальцы. Матерюсь и сворачиваю к какому-то парку, вот там-то скамейки и ящики для мусора почти на каждом шагу.

      Сажусь на первую попавшуюся скамью, прячу руки в карманы и долго наблюдаю за людьми, неспешно прогуливающимися мимо. Многие из них разодеты так, будто собрались отмечать какой-то праздник: надели самое лучшее, нацепили сразу все украшения. Особенно женщины в возрасте: они обильно накрашены, их прически уложены лаком. Вот только никто не улыбается. Идут, глядя перед собой, смотрят под ноги сосредоточено, точно роботы. И ни до кого им дела нет.

      И только молодежь здесь выглядит более расслабленно. Светлые лица, удобная одежда