Алгоритм одиночества. Мария Никольская

вы лично видели эти инструкции? – Антон прищурился. – Или я должен поверить в это только со слов Олега?

      – Я могу вас заверить, что он не стал бы действовать против воли Бориса Александровича, – прохладно заметила Анна. – Тем более я сама слышала, что ваш отец рассматривал возможность поучаствовать в проекте.

      – Вы говорите об этом чипе?

      – Это не просто чип, а совершенно новый подход к лечению болезней мозга. Вы слышали те звуки, что произносил Борис Александрович?

      – Да. – Антон закатил глаза. – И что-то непохоже, что ваша железка чем-то ему помогла!

      – Вы не правы, – отрезала Анна. – Когда я задала ему вопрос: «Слышит ли он меня?», он попытался ответить. Это значит, что ваш отец нас понимает, и, соответственно, его афазия из тотальной перешла в моторную. Не буду грузить вас научными описаниями, просто скажу, что ему стало гораздо лучше. И это за пару часов с внедренными электродами.

      – Если ему стало лучше, почему тогда он говорил как младенец?

      – Это называется «эмболофразия». Сейчас Борис Александрович может общаться только с помощью повторения части слова. Но, если судить по результатам работы чипа, это ненадолго. Сегодня ему нужно будет отдохнуть, а завтра я проведу необходимые тесты, и можно будет начать занятия по восстановлению речи.

      – Так вы логопед?

      – Вообще, я руководитель отдела нанотехнологий. Но в последнее время меня все чаще заменяют, так как я с головой погрузилась в этот проект. Я присоединилась к разработке инвазивного нейроинтерфейса около полугода назад. Я не только инженер, но еще и нейрофизиолог, поэтому Борису Александровичу и Олегу понадобились мои знания о функционировании мозга.

      – Расскажите мне побольше об этом чипе, – через пару секунд попросил Антон. – Олег вроде говорил про какие-то электроды?

      – Смотрите, – с готовностью начала Анна. – Чип – это инвазивный нейроинтерфейс с электродами, которые расположены на концах ультратонких проводов…

      – Анна, погодите. Я ни разу не ученый, и для меня, если честно, все это звучит как белый шум. Может, объясните попроще?

      – Ох, ну да, – рассмеялась она. – Конечно, извините. Хорошо… Тогда представьте себе медузу.

      – Медузу? – ухмыльнулся Антон.

      – Но вы же просили попроще. – Анна пожала плечами. – Так вот, представим, что тело медузы – это чип, а щупальца – это те самые провода или нити, только на конце каждого щупальца есть электрод.

      – Пока все понятно.

      – Отлично, а теперь мысленно нарисуйте, что все эти щупальца находятся внутри медузы, и она выпускает то их количество, какое ей нужно в тот или иной момент. Иначе говоря, все нити заранее заложены внутри чипа, и он как бы встраивает электроды только в ту часть мозга, которая поражена.

      – А как он выглядит?

      – Это небольшая шестиугольная микросхема в полимерной оболочке, которая вживляются под кожу. Она почти не ощущается, и сама операция длится всего пару минут. Потом дело за самим чипом. Он сам знает, что делать.

      – Что