Всегда твой, но сегодня чуть меньше. Данир Дая

ногам, и приветливое лицо сменилось грозным, добавляя цык.

      – Ну и куда в обуви пошёл? И так свинарник развёл! – строгим выговором пронеслось в мою сторону, но я, сдерживая смешок, лишь вернулся к коридору.

      – Сама говорила: своя квартира будет – тогда живи как хочешь.

      – Тоже своя, – твердила мать. – От бабушки осталась! Так будь любезен уважать память о человеке. Прокурил тут всё, песок в ноги впивается, как на пляже.

      Я прошёл в ванную и умывал руки в прямом и переносном смысле – переспорить эту женщину себе дороже, и всё равно выйдешь проигравшей стороной. Свежеприготовленное манило мой освободившийся час назад желудок, к тому же я давно не ел ничего не полуфабрикатного. Спешно я садился за стол, чтобы успеть к дымке из тарелки.

      – Вкусно? – спросила мать, чему я только промычал.

      Поставив чайник кипятиться, она присоединилась ко мне, но ела более размеренно, а не жадно поглощая, как это делал я, озверев от домашней еды.

      – С чего решила зайти? – проглатывая, спросил я.

      – Я не могу зайти?

      Для матери было не свойственно приходить ко мне. Не свойственно и предупреждать, что она будет дома, но она, по её собственным словам, имела на это полное право – дом её матери, в котором она провела своё детство, как-никак. Вспоминая бабушку, на ум приходит характеристика: доброй души на тонкой грани от скряги. Один косой взгляд мог перечеркнуть все те счастливые годы общения, поэтому она отвернулась почти ото всех, кроме меня. Упрямство матери в выборе мужчины разозлило бабушку, но с моим появлением было объявлено перемирие, хоть и без фанатизма, хоть и были попытки разгладить ситуацию, что искажало нежное лицо бабули скрываемым, но чётко читаемым гневом.

      – Конечно, можешь, – пытался я утешить маму. – Это и твой дом тоже.

      Съев порцию, я пошёл накладывать себе ещё, параллельно выключив чайник.

      – Тебе зелёный, чёрный?

      – Зелёный. Как на работе дела? – немного растягивая слова, в тысячный раз меня спросила мама, задавая диалог.

      – Да нормально. Всё как всегда.

      – Коллектив тебе как?

      – Не вижу его практически.

      – Не удивительно, – прыснула мать. – Вредно же всю ночь не спать. Работы другой у нас разве нет?

      – Мне так удобнее.

      Я передал кружку матери, подув на неё, чтобы остудить, как делал совсем маленьким. Это умиляло мать и сглаживало углы. Она научила меня этому приёму, когда можно переключить гнев на нежность, а я им ответственно пользовался, как семейной реликвией.

      – И на новый год тоже работаешь, что ли?

      – Нет, – сказал я, садясь с едой на своё место. – На два дня закрываемся.

      – И что делать собираешься?

      – А у тебя предложение ко мне?

      – Ну не дома же сидеть. Или есть у тебя кто-то?

      После нескольких пронесённых лиц и быстрых влюблённостей, после одного и того же вопроса: «Ну расскажи о себе», я понял: мне не