Всегда твой, но сегодня чуть меньше. Данир Дая

лицу, будто вырисовывая мои контуры.

      – Почему ты такой упёртый? – София искренне не понимала моё поведение.

      – Что тебе нужно от меня? – раздражённо я спрашивал Софию, пытаясь вырваться из своего положения.

      София морщила нос, отвернувшись к закату. Молчала. Предательски молчала, засмотревшись на солнце. Тишина более и более утягивала меня, умиротворение усыпляло и душило любые сомнения и переживания.

      – Просто ответь мне, – снижая голос умолял я её.

      – А что мне ответить?

      Солнце попрощалось последним лучиком, прошедшим по тёмным глазам Софии. Она как всегда мило улыбалась, заглаживая все углы, спускаясь к моему лицу, ближе к губам, совсем рядом, вдыхая меня.

      – Скоро ведь конец, – нашептала она, почти касаясь меня поцелуем, – и ты прекрасно знаешь. Ты дал обещание.

      Я открыл глаза за компьютерным столом. Мурашки пробежали по всему телу, не забывая про голову. Вдыхая, я подавился собственной слюной, громко, разрывая глотку, откашливаясь. За окном мелькали окна параллельного дома, словно звёзды. Волосы кололи глаза, а сердце выбивалось из груди. В отражении виднелась моя бледнота, а живот будто перетянули корсетом. Я прошёл в ванную, но ледяная вода не помогала, сколько бы я не черпал её в ладони и не ополаскивался. Срываясь от своего отражения, я шёл к пачке сигарет, ожидая, что порция никотина хоть как-то выбьет меня из дрянного состояния и закурил прямо в квартире. Да, с утра я увижу очередную записку на двери с пыльными следами снизу от пинков, что скоро я провоняю весь дом своей привычкой, но сил выходить на балкон у меня не было. Я схватил телефон. Время показывало, что я опаздываю уже на полчаса.

      Нашептав себе под нос все бранные слова, что я знал, бежал к своему рюкзаку, благо со вчерашнего вечера я не снимал одежду. Путавшись в рукавах парки, чуть не порвал кеды, натягивая их, я сделал последний затяг. Утопив сигарету в унитазе, я выскакивал из квартиры. На улице было предельно жарко: наваленный снег таял под плюсовой температурой, а карнизы окон настукивали счётчиков Гейгера.

      Рыхлый, мокрый снег сматывал все силы, отдышка появилась через двадцать метров, а бежать нужно было ещё минуты три. Хоть в чём-то сегодня мне повезло: я выбежал на остановку, куда только подъехал нужный автобус. Влетев в него, я сглатывал молочную кислоту, еле собирая воздух. Всё тело сопрело, а ноги промокли. Чувствовалось, как я хлюпаю по пути к месту.

      Я упал обессиленным в кресло с надеждой, что маршрутка не загорится – если смотреть на череду моих неудач и странных происшествий, это вполне могло произойти. Окно проецировало знакомые виды, что не меняются несколько лет к ряду, застывая как фотоснимок из хроник союза, но заметно зацветая, как при прямых лучах солнца. Звонить сменщику было стыдно, поэтому я просто написал, что опоздаю, хотя это было уже очевидно.

      По привычке залезая в правый нижний карман куртки, я не нашёл своих наушников. Выворачивая все карманы, елозя по всему рюкзаку я понял, что я не успел захватить