Тоннель. Яна Вагнер

маленький зубной врач не устал от его криков и не бросил его, как те, другие. – Нас же откроют скоро? Куча же времени прошла, да? Когда они нас откроют?

      – Я не знаю, – сказал доктор и по лицу своего юного пациента тоже понял, что его следующая фраза должна прозвучать увереннее. – Но в тоннеле много людей, очень много. Мы найдем. Знаете, люди возят иногда целые мешки лекарств, самых разных. Давайте я схожу и поспрашиваю, вам еще вода нужна и обезболивающие, я найду и принесу. Мне только нужно поймать кота. Я поймаю его и схожу.

      Он уйдет, подумал Фольксваген. Я кричал на него, и часы еще эти, ох, ну зачем я кричал про часы, он тоже уйдет сейчас – и всё, и не вернется.

      – Вы должны помогать, – сказал он и почувствовал, что говорит не то и не так, слишком жалобно и по-детски, и опять вот-вот раскричится. – Раз вы доктор. Вы не можете меня тут оставить одного.

      – Конечно, – сказал доктор. – Не волнуйтесь, я…

      Из-под искореженной машины неторопливо вышел кот – толстый, белый, и брезгливо встряхнул лапой, испачканной чем-то темным, то ли маслом, то ли бензином.

      – Вот ты где, – с облегчением сказал доктор. – Иди сюда, дурачок, ну, давай.

      Фольксваген сжал зубы, готовясь к мучительной острой боли, и снова сел, потянулся и схватил кота здоровой рукой, подтащил и прижал к животу. Кот заорал и забился, но вырваться не сумел.

      – Осторожнее, – сказал доктор. – Пожалуйста, вы пугаете его. Давайте я возьму, – и потянулся сквозь прутья решетки.

      Фольксваген замотал головой и отполз как мог далеко. Его мутило, бледное личико доктора дрожало и расплывалось.

      – Лекарства мне принесите сначала, – сказал он. – А то я ему голову отверну.

      ПОНЕДЕЛЬНИК, 7 июля, 06:17

      Перед тем как плюнуть наконец и на сбежавшего арестанта, и на мордатую сволочь-капитана, и на грядущее наказание, лейтенант все-таки решил сделать еще один круг, пройти по треклятому тоннелю в последний раз. Виноват в этом, как ни странно, оказался поп из Лексуса, который разогнулся после очередного поклона и застал старлея за разглядыванием спящей красавицы в кабриолете. И хотя объяснений поп никаких не требовал, оставить эту сцену без комментария старлей почему-то не смог и поспешил сообщить, что не просто пялится на голые ноги, а ищет преступника. И поп, к его огромному удивлению, немедленно отвлекся от своей молитвы и поведал, что видел собственными глазами, как человек в наручниках, оставшись один в патрульной машине, которую капитан позабыл запереть, преспокойно выбрался и отправился к въезду в тоннель, следом за убежавшей толпой. Ненависть старлея к жирной гниде в погонах, которая смотрела десятый сон, пока он всю ночь шатался между рядами, как гребаный медведь, от этого свидетельства только усилилась, и он окончательно решил, что уволится к чертовой матери, завтра же, напишет заявление, и пошли они все. Стреляй, главное. Если увидишь – стреляй, а сам развалился и дрыхнет, сука. Но прекратить поиски сейчас, на глазах у седобородого попа, тоже оказалось невозможно, и вот он опять шел, хромая