Летняя любовь. Подарочное издание дачных историй от Аси Лавринович. Ася Лавринович

вцепилась в ноги этой страшиле и потянула игрушку на себя.

      – Отдай!

      – Вот еще! Всякой гадости не место в нашей палате!

      – Ого, что это здесь происходит? – показалась в дверях Амелия.

      – Кстати, о гадостях! – проворчала Третьякова.

      Из-за Циглер Ирка ослабила хватку, а Диана, отвоевав куклу, прижала страшилу к груди.

      – Не трогай ее никогда больше! – зло выпалила Руднева. На ее глазах выступили крупные слезы. – Это моя кукла.

* * *

      Диана еще минут десять сидела на кровати и глотала слезы. Мне приходилось ее обнимать, а Ирке растерянно гладить Рудневу по голове.

      – Ладно тебе, – бормотала обескураженно Третьякова. – Я же ничего не успела этому чудищу сделать. Кто ж знал, что ты любишь такие игрушки…

      Руднева уже взрослая девочка, и совершенно очевидно, что в куклы давно не играет. Здесь было что-то серьезное, личное, тайное… Амелия сидела на своей кровати и удивленно смотрела на нас. И вид у нее впервые за долгое время был не насмешливый, а сочувствующий.

      – Когда вы ушли, я вытащила куклу из сумки и положила на стол. Мы дома всегда вместе собираемся. А потом спрятать ее обратно забыла, так на дискотеку торопилась. Вот дура!

      Ирка и Амелия переглянулись. Циглер округлила глаза. Все было очень странно.

      – Это твоя любимая игрушка? – осторожно спросила я, не выпуская Диану из объятий.

      – Угу! – Диана снова шмыгнула носом. – Ее зовут Эмили. Эта кукла у меня с первого года жизни. Я всегда с ней. Иногда мне кажется, что она единственная, кто может выслушать меня.

      Ирка уставилась на меня поверх макушки Дианы и покачала головой.

      – Диана, у тебя плохие отношения с родителями? – спросила Амелия.

      – У меня вообще с ними никаких отношений нет, – сердито ответила Руднева. – Они вечно или на работе, или скандалят. Раза четыре уже на развод собирались подать. При этом со мной даже не советовались. Будто я маленькая!

      – Думаю, если бы ты поговорила с ними на эту тему, рассказала все, что на душе, в твоей жизни могло бы многое поменяться, – внезапно произнесла со своей кровати Циглер.

      – О-о, диванный психолог подъехал, – протянула Ирка.

      – Кроватный, – поправила Амелия, покачавшись на койке. Мы негромко рассмеялись. Даже Руднева слабо улыбнулась сквозь слезы. – Серьезно, Диана, не стоит держать все в себе. Расскажи маме, что тебя беспокоит. Раз ты молчишь, они думают, что у тебя все в порядке и нет никаких проблем.

      Руднева замотала головой, утирая слезы. Страшилу Эмили по-прежнему прижимала крепко к груди.

      – Ну а с Соболь вы разве своими проблемами не делитесь? – все-таки спросила Ира. Так ей и не дает покоя дружба между Дианой и Оксаной.

      – Оксана только на себе зациклена, – проворчала Диана. – Других вообще не слушает!

      – Зачем же ты с ней дружишь? – спросила я.

      – А с кем мне теперь еще дружить? – воскликнула Диана. Мне ни разу и в голову не приходило, что Руднева жалеет о своем решении уйти в компанию к Соболь. Может, она и хотела бы снова дружить с нами, только к воинственно