Под теми же звездами. Андрей Ренников

белье. Твоя мать Аграфена Коренева».

      Коренев несколько раз перечитал, улыбаясь, письмо и наконец положил его на стол. Каким хорошим чувством, какой заботливостью веет от этих строк! Ведь вот ему уже 29 лет, а мать продолжает обращаться с ним, как с ребенком. Хотя это хорошо, что она напоминает…

      Коренев поспешно привстал, запустил руку в карман и вытащил оттуда платок. Тот, действительно, был уже совсем серым, обратившимся в плотный грязный комочек. Коренев торопливо направился с платком к комоду; там он выдвинул сначала один ящик, увидел, что внутри лежат башмаки, воротнички, манжеты и всякая мелочь, – задвинул его и вытащил второй; здесь, действительно, среди галстухов, под пустыми баночками от помады и щеткой для ботинок он нашел пачку чистых платков, из которых выбрал самый белый и надушил его одеколоном. Затем Коренев вытянул из рукава пиджака пожелтевшую манжету, подошел к лампе и внимательно стал рассматривать рукав рубашки: советы матери, очевидно, были вполне своевременны; Коренев взял с письменного стола карандаш, подошел к висевшему на стене отрывному календарю и записал внизу на нем:

      «Memento mutare vestem inferiorem»[11].

      Затем он направился к кровати, лег на нее, поднял ноги на железную спинку и задумался. Письмо матери навеяло на него целый ряд воспоминаний о раннем детстве, к которым он часто любил возвращаться. Однако, помечтать Кореневу не удалось: в дверь неожиданно кто-то постучал.

      – Войдите, – крикнул Коренев, спуская ноги с кровати.

      В комнату заглянула бородатая голова, и затем нерешительно, угловатой походкой, внутрь вошел коллега Коренева, по университетской скамье – преподаватель Конский. Конский также готовился к профессуре, но усиленная преподавательская деятельность ради пропитания семьи задерживала подготовку его к магистерскому экзамену. Уже семь лет прошло, как Конский был оставлен при университете, – но до сих пор он не был в состоянии приступить к своему экзамену.

      – Здравствуйте, Иван Кузьмич, – произнес Коренев, сдерживая свое недовольство при виде неожиданного гостя. – Садитесь!

      Иван Кузьмич осторожно снял с себя мокрую мохнатую шубу и положил ее в угол на стул. Потом он, не спеша, поставил в тот же угол палку и направился к столу.

      – Не лучше ли было бы, Иван Кузьмич, повесить шубу в передней на вешалку? – спросил Конскаго Коренев, – а то ведь она вся мокрая, и вам…

      Конский хитро улыбнулся и спокойно сел в кресло.

      – Нет, дорогой, я к вам на минутку. А шубу из передней, чего доброго, стащат: я сегодня в газете читал, что у одного чиновника из передней каракулевую шапку украли, 35 рублей стоила.

      – А вы разве читаете газеты? – удивился Коренев.

      – Нет, не читаю. Где там. Я случайно в трамвае чужую газету нашел и прочел. Да-с. Ну, а я к вам, Николай Андреевич, с просьбой. Не проинтегрируете ли вы мне вот это дифференциальное уравнение? Я уже по механике заканчиваю заниматься и вот натолкнулся. Будьте добры, дорогой!

      Говоря

11

Не забыть переодеть нижнее белье (лат.).