Леди Макбет Маркелова переулка. Вера Колочкова

эмоциональные пляски вокруг наплясывать и поэтические хороводы хороводить. Да и не почувствовала она ничего такого, о чем пытался ей толковать Веник. И потом, когда это еще раз произошло, и еще… Тоже не почувствовала. Да и не старалась, в общем. То есть не зацикливалась по этому поводу. Даже нарочито избегала возможности уплыть в незнакомые ощущения. Зачем? Нет уж! Надо всегда держать голову трезвой! Пусть Паша за двоих ощущает и чувствует, а она свою порцию ощущений и чувствований, положенных природой на это дело, ему презентует. Ей хватит того, что она – владелица… И тела Пашиного, и души. Сладкое, сладкое чувство владения и контроля! Паша не владеет собой в момент близости, а она – наоборот! Она и должна себя в рамках держать, она ведь ему жена… Кстати, само слово «жена» – тоже сладкое. Прекрасное, чудное слово, звучит, как музыка. Екатерина Львовна Романова, жена Павла Романова. Умного, красивого, талантливого хирурга с большими перспективами. Да, жена! Не какая-нибудь Стасечка…

      – Замуж, значит, выходишь? Ух ты-ы-ы… Надо же-е-е…

      Катя вздрогнула, снова перенеслась в диалог со Стасечкой. Да, Стасечка, вот она. Солнечный свет из окна, зеркало, щипцы, спиральки. Много спиралек. Плюс томительно замедленное перекидывание ноги на ногу.

      – Да, выхожу.

      – И что же дальше? К мужу уедешь?

      – Не к мужу, а за мужем. Мы распределились уже. В Васильевскую районную больницу.

      – Это где же такое? Что за тьмутаракань? Это город или деревня?

      – Если больница районная, значит, город. Васильевск, стало быть.

      – Да где, где это?

      – Не знаю. Паша говорит, на Урале. Или за Уралом… Не помню. Да мне без разницы по большому счету… Главное, там жилье дают. Благоустроенное. И от тебя далеко.

      – Хм… Что ж. Счастливо тебе, дорогая. Надо же, вра-а-ач… Жена-а-а-а…

      Стасечкина тягучая насмешливость толкнулась в грудь, и Катю снова слегка передернуло. Страшно захотелось бросить в ответ что-нибудь грубое, отвести душу… Но вместо этого произнесла тихо, с металлической ноткой в голосе:

      – Я уеду и больше никогда не вернусь. Ни-ког-да.

      – Ой, испугала! Да езжай на здоровье в свою тьмутаракань, жалко, что ли? Нашла чем удивить…

      – Я тебя не удивляю. Я тебя ставлю в известность. Только и всего.

      – Да поняла я, поняла… Ты уезжаешь и больше никогда не вернешься. А может, из квартиры тоже выпишешься? Если уж никогда, как ты говоришь, то и прописка тебе ни к чему!

      – Да пожалуйста. Завтра же схожу и выпишусь.

      – Ой, правда? Премного обяжешь, дружок… А я, знаешь, Веника пропишу, он давно спрашивал о такой возможности. С твоей-то пропиской этого нельзя было, там по каким-то нормам квадратных метров не получается. Нет, как хорошо все устраивается, правда, дружок? Может, и я свою жизнь устрою… И тоже замуж выйду…

      – За Веника?

      – Нет, Веник женат…

      – А зачем тогда его прописывать? А впрочем, это уже не мое дело. Поступай, как знаешь.

      – Да, я подумаю. Вообще, я бы замуж хотела, да… И