Безумный мистер Смит. Егор Убаров

Липкин и, держа в руке испещрённые текстом страницы, добавил. – Эксперимент длился трое суток. И вот, посмотрите, что в итоге из этого всего получилось!

      – А чё тут смотреть-то, доктор? Тут надо всё тщательно изучить и обсудить, так сказать, с коллективом палаты! Сергеич, а ты как мыслишь?

      – Наверное, Егор Алексеевич прав, и нам действительно необходимо время, чтобы разобраться с этими записями, доктор. Скажите, я отсюда плохо вижу, – записи выполнены на русском языке или…

      – Ой, не чуди, Сергеич, в натуре! На японском и суахили они написаны, едр…матрён!? Конечно на русском, в переводе Её Величества Старшей медсестры Марии! Верно, Лев Моисеич?

      – Так, но…не совсем, Егор Алексеевич! В тексте, разумеется, содержится перевод на русский язык ряда самых популярных терминов, которые произносил больной, но, в остальном, – это весьма сбивчивая запись с голоса. И тут, само собой, предстоит большая работа по расшифровке…с английского.

      – Ну, удружили, медицина! Сергеич, мы что теперь, – в палате всем кагалом будем английский изучать, или как?!

      Профессору совсем не импонировала такая запальчивая манера речи своего друга и коллеги Егора Алексеевича. Он решил закончить обсуждение данного вопроса, и попросил Льва Моисеевича сделать копии записей для себя и товарищей по излечению.

      – Лев Моисеевич, нам потребуется неделя сроку или чуть больше. И вот ещё…

      – Да, всё, что в моих силах, любезный Александр Сергеевич!

      – Я прошу Вашего разрешения на то, чтобы к работе был привлечён…

      – Кто? Ванюша?

      – В первую очередь наш друг, Журналист Георгий. Ну, и Ваня…конечно же, тоже…

      – Считаю вопрос решённым, но прошу всех вас отнестись с большой осторожностью к тому, чтобы записи не попали ни в чьи посторонние руки. Это дело – архисекретное, дорогой Александр Сергеевич.

      – Будь спок, Моисеич! Сделаем всё в лучшем виде! – лихо заверил доктора Липкина “контрразведчик” Егорша, уже готовый к тому, чтобы мгновенно окунуться в опасный омут шпионских страстей.

      – Мы всё понимаем, Лев Моисеевич, и я, со своей стороны, обещаю, что серьёзно переговорю с нашим творческим, так сказать, коллективом. Не беспокойтесь доктор.

      Егор и Профессор поднялись с кожаного громоздкого старинного дивана и направились к выходу из кабинета. Профессор, при этом, так отсидел свою больную ногу на этом низком раритетном шедевре мебельного производства фабрики Гамсуна, что даже захромал.

      В голове Сергеича уже начал вызревать грандиозный план дальнейших действий “А.М. Лиги” в стенах столичной психбольницы…

      Необычное литературоведение

      “Уинстон вскочил на ноги и встал по стойке «смирно» перед монитором, на экране которого уже появилось изображение моложавой, сухопарой, сильной женщины в спортивном костюме и гимнастических тапочках.

      – Согнуть руки и потянуться! – прокричала она. – Следите за мной! Раз, два, три, четыре!