Инструмент вселенной. Дмитрий Вощинин

– это и есть отражение жизни…

      – Я видел ваши картины у вас дома…

      – Многим они кажутся нелепыми…

      – Да нет, я бы этого не сказал… Наоборот, они очень оригинальны и по-своему открывают вашу душу другим…

      – Иначе я не могу, поверьте…

      – Не знаю, вправе ли я судить, но я заинтересовался глубиной вашей живописи.

      – Вам я готов рассказать все, что вас интересует… Дело в том, что порой испытываю острое необъяснимое желание рисовать, а потом вдруг оно резко пропадает… Потому многие работы не закончены и еще ждут своего часа… Увиденное мною хотя бы один раз остается надолго… даже, мне кажется, навсегда…

      Доверчивость Михаила Александровича сама открывала двери к беседе.

      – Так вот, на последней в сине-фиолетовых тонах… просматривается сильный образ, – Петр Иванович дипломатично промолчал о догадках Надежды Матвеевны.

      Михаил Александрович побледнел, видно было, что он не готов говорить об этом, но слова вырвались помимо его воли:

      – Да, эти краски несут определенный смысл, и за ними стоит определенное лицо… Оно завладевает мною…И тревога во мне растет с каждой встречей…

      – О какой встрече вы говорите?

      – Она мне помогает, но я теряю себя, сила эта меня превращает в молодое существо… я вижу только ее, влекущую меня в неизвестность… я все время вижу… эту женщину… какая-то жгучая, неведомая мне красота, яркая… лилово-сиреневая…

      Рука Михаила Александровича задрожала, и он вдруг умолк.

      – Не беспокойтесь… Это может спровоцировать нервный криз… Надо послушаться врачей и держать себя спокойно… не думать об этом… забыть.

      – Да-да. Я понимаю… Хотя забыть это трудно, даже невозможно… Это какая-то сверхсила, она выше моих возможностей сопротивления… Помните, я говорил вам про «Демона поверженного»?

      – Помню… Но это лишь художественное воображение.

      – Да, но и преображение… несколько, правда, безысходное… Мне трудно пояснить…

      – Михаил Александрович, давайте не будет трогать эту тему… Вам трудно одному в этих стенах… поговорим о ваших близких… они помогут вам выйти из клиники как можно быстрее…

      – Конечно, здесь мне немного одиноко, и прежде всего я не могу писать свои картины… Я уже вижу последний портрет по-иному… Но мне все время кто-то мешает представить его окончательно, хочет намеренно исказить…

      – Вот вернетесь домой и напишите так, как надо… Вместе обсудим его…

      – Вы, Петр Иванович, хорошо меня понимаете… душа моя с вами отдыхает.

      Он посмотрел с улыбкой на приятеля:

      – Еще не хватает прогулок с собакой… Вот Лола только молча смотрит… и понимает все во мне… без слов…

      – Я постараюсь почаще бывать у вас.

      Они шли по аллее, и глаза больного вновь засветились:

      – Петр Иванович, а вы не думали никогда, что пожилые люди понимают и осознают свою молодость лучше, но не могут объяснить это своим детям?

      – Что вы имеете в виду?

      – Мне