День Филонова. отец Сергей Круглов

хоть что-нибудь. Картина падает. Каждый раз. Тогда автор берет и пишет новую.

      Потому что, пока мы живы, каждый день – день Филонова.

Елена Михайлик

      Не узнать

      Ночь напролёт

      Что-то писал, строчку на строчку низал,

      Себя не помня;

      Устало откинулся – и вдруг

      В зеркало на себя гляжу,

      Как Цветаева из Елабуги: чужой,

      Мёртвый!

      Нет, брошу-ка стихи,

      Встану да помолюсь:

      Да воскреснет Бог,

      Да воскреснет и человек,

      Да придёт в себя, станет

      Сам на себя похож!

      Год 1996

      Все двери

      настежь будут вам всегда. Но не

      грустно эдак мне быть нищу;

      я войду в одне. Вы – в тыщу.

И. Бродский. «Послание к стихам»

      Как я дерзил тебе в своей Сибири!

      «Иосифу Прекрасному» – как только

      Я начинал писать, чернила в ручке

      Кончались. Нескончаемый сюжет:

      Египет, братья, год неурожайный.

      Яко по суху пешешествовав, Иосиф,

      Ты перешёл через себя земного

      Невлажными стопами, и, быть может,

      Во тьме увидел свет нерастворимый:

      Тебе навстречу шли.

      Тебя приветил,

      Сновидца вещего и царедворца речи,

      Тот, Кто в нас речь посеял и взрастил.

      Всё, что мы создали – всё обретаем снова!

      (Прости мой тон: всё, что есть свет и праздник,

      На воляпюке менторски звучит).

      Из тысячи дверей есть тысяча дорог,

      И человек, Иосиф, так велик,

      Что всеми тысячью идет одновременно.

      Я в это верю. Ты же – знаешь точно:

      В тот год, когда ты умер, я крестился.

      «Калитка не заперта, – входи, Мария…»

      Калитка не заперта, – входи, Мария.

      Листай этот сад, как медленную книгу.

      Когда весною сойдут сугробы

      И подснежники откроют небу мохнатые очи,

      Исполненные водянистого света,

      Ты найдёшь всё, о чём горевала:

      Потерянный в детстве секретик, зарытый под кустом сирени,

      Дуэльный ржавый лепаж, давший кряду четыре осечки,

      Могилу Бродского на Васильевском острове.

      Медленная наша книга, которую Кто-То

      Заложил до времени пальцем,

      Задумавшись над строчкой, нежно, царственно всматриваясь

      В невыразимо наше Своё.

      Старец Иосиф вверху и железная зима внизу

      Посвящ. Дмитрию, он же Фалалей

      песни железной зимы

      на память себе возьми

      Уже в чёрном «декабрь» слышится хруст костей,

      а «январь» там бел как ледяной полый череп-гора;

      глухой гул игр, грохот салазок о лёд.

      Тот, кто об эту пору бросается с горки вниз,

      будет вынесен на