Секретари. Региональные сети в СССР от Сталина до Брежнева. О. В. Хлевнюк

Однако для более глубокого понимания проблемы, как и в других случаях, необходимо было обратиться к архивной служебной документации соответствующих структур. Этим историки и занялись после того, как архивы оказались в какой-то мере открыты.

      Поиск соответствующих документов облегчает высокий уровень бюрократизации советской системы, в результате чего от нее остался обширный бумажный след. Среди многочисленных документов особое значение для изучения реальных, как правило неформальных, процессов развития сетей имеют свидетельства о конфликтных ситуациях[63]. В конфликтах проявлялись те черты институтов и акторов, которые обычно скрыты от посторонних наблюдателей, не проявляются до тех пор, пока внутренними пружинами обострения противоречий не выносятся на поверхность. Особое значение в этом смысле имело вторжение в конфликты внешних сил, в нашем случае московских контролеров. Они опрашивали участников конфликтов, составляя объемные докладные записки и справки для своего руководства в столице. Противоборствующие стороны в такие моменты пускали в ход все возможные аргументы, не стесняясь раскрытия ранее скрываемых фактов о жизни и взаимодействии в сетях. Именно поэтому сами секретари старались не доводить дело до конфликтов. И именно поэтому историки могут быть благодарны тем секретарям (а таковых было немало), которым это не удавалось. С учетом упора на конфликты как отправную точку для изучения сетей мы обращали особое внимание на обстоятельства, при которых первые и вторые секретари региональных и республиканских комитетов лишались своих должностей.

      Вместе с тем очевидная опасность сосредоточения на источниках, отражающих конфликты, состоит в том, что в поле зрения историка попадают преимущественно сети определенного рода, то есть главным образом конфликтные. Для элиминирования этой односторонности мы изучали регионы, занимающие разные положения на своеобразной шкале скандалов, включая те, где разного рода неизбежные конфликты не перерастали в открытое противостояние. Для изучения всего разнообразия сетей или одних и тех же сетей, находящихся в состоянии конфликта и бесконфликтности, использовались традиционные источники: рутинная документация партийных комитетов, мемуары, справочные биографические материалы. В целом, для того чтобы избежать ошибки отбора, мы ориентировались на сравнительный подход, в рамках которого сетям, склонным к конфликтам, противопоставлялись спокойные (как и сети, занимающие в этом смысле промежуточное положение), крупным регионам – мелкие, этническим – различные типы неэтнических территорий, преимущественно городским – преимущественно сельские.

      Если бы наша единственная цель заключалась в определении признаков низового авторитаризма, у нас бы получилась искаженная картина различных типов руководства в масштабах страны. Чтобы более точно отразить характер региональных сетей, мы противопоставляем региональному авторитаризму две другие модели. При этом с самого начала необходимо отметить, что

63

Конфликты в региональных сетях получили широкое распространение уже (и, видимо, особенно) на начальном этапе утверждения советской власти. См., например: Шабалин В. В. «Склока» как способ саморегуляции районной элиты в 1920‐е годы // Вестник Пермского университета. Серия: История. 2013. Вып. 2 (22). С. 159–166; Чистиков А. Н. Партийно-государственная бюрократия; Воробьев С. В. Партийный лидер Урала М. М. Харитонов во внутрипартийной борьбе и интригах первой половины 1920‐х годов // Вестник Московского городского педагогического университета. Серия: Исторические науки. 2017. № 4 (28). С. 35–49.