Зверж. Лёня Герзон

Шкафчики – все в пятнах пригоревшего жира. Плита давно не чищена. Окно закоптелое. На посуде какой-то странный налет…

      – Хочешь, я помогу тебе тут убрать? – предложила Кнопочка, чтобы перевести разговор на другую тему.

      – Нет, – ответила Барвинка. – Мне сейчас не до того.

      Кнопочка помолчала. Она почувствовала, что подруга не в духе.

      – Скажи… задумчиво произнесла Барвинка. – Ты когда последний раз курицу ела?

      – Я?… курицу?

      – Да.

      – Кажется… кажется, в прошлую пятницу. Или нет, в четверг вечером. У Мошки на дне рожденья.

      – В пятницу… а как ты думаешь, что эта курица делала до пятницы?

      – До пятницы? – испуганно переспросила Кнопочка. Ей вдруг показалось, что Барвинка сошла с ума.

      – Да, до пятницы. Что она делала в четверг, в среду, во вторник?

      Яичница у Барвинки стала пригорать, но она не обращала на это внимание.

      – Я не знаю, – пролепетала Кнопочка. Она опасливо взглянула на Барвинку и приподнялась со стула. – Пожалуй, я пойду, мне пора…

      – Сиди! – приказала Барвинка.

      Кнопочка послушно уселась обратно на стул.

      – Я тебе скажу, что делала эта курица. Которую ты съела.

      Кнопочка молча ждала.

      – Она жила.

      – Жила?

      – Да, жила, ясно тебе?

      – Но… Мошка ее купила в среду, и, когда служба доставки ее привезла… она была уже… была уже… мертвая.

      – Мертвая, – передразнила Барвинка. – Какая разница, что она была в среду мертвая?

      – Я не знаю, – жалобно проговорила Кнопочка. Она теперь не сомневалась, что Барвинка сумасшедшая, только очень боялась, чтобы та на нее как-нибудь не напала.

      От жарящейся яичницы тем временем повалил удушливый коричневый дым. Окно, выходящее в сад, было закрыто. Кнопочка и Барвинка стали кашлять. Барвинка как будто очнулась. Она схватила сковородку, кинула ее в раковину и открыла воду. От сковородки пошел пар. Кнопочка бросилась к окну и отворила его.

      – Фу, – сказала она, отдышавшись, и посмотрела на Барвинку. Кажется, теперь Барвинка выглядела вполне нормальной.

      – Тут так было душно, – с облегчением сказала Кнопочка. – Тебе нужно чаще проветривать и побольше бывать на свежем воздухе.

      – Кнопочка! Не морочь мне голову! Курица была живая, бегала по травке, клевала зернышки и радовалась жизни. Вы ее убили, а потом съели. Это отвратительно! Я так больше жить не хочу!

      – Что ты, – Кнопочка всплеснула руками, – я никого не убивала!

      – Не ты, так другие убили, но ведь ты ела, ела!

      – Ела? Да, ты права, ела…

      Кнопочка задумалась. Она снова опустилась на стул и наморщила лобик, словно что-то усиленно соображая. Барвинка стояла в углу, скрестив руки, и не мешала ей.

      – Да, ты права, – сказала наконец Кнопочка. – Я ее ела. Ела эту мертвую курицу. Боже мой, как это отвратительно!

      – Конечно, отвратительно! Гадко и безобразно! У курицы, наверное, были дети. Они любили ее…

      – О, пожалуйста, – зарыдала Кнопочка. – Я больше не могу, перестань!