Вор звездной пыли. Челси Абдула

что странного в том, что человек ищет развлечения за рамками своей работы?

      «Или свободы за стенами своего дома?» Он с трудом удержал эти слова.

      Губы Лейлы изогнулись.

      – Ничего странного. Мне просто никогда не встречался взрослый человек, который в свободное время искал бы сказителя.

      Мазен рассмеялся.

      – А я раньше не был знаком с кем-то, кто очертя голову бросается в темный дом, чтобы узнать, что с незнакомцем.

      Сначала Мазену показалось, что это просто игра света, но нет, Лейлу его слова действительно заставили покраснеть. Когда она наконец заговорила, то проворчала:

      – Тебе повезло, что я решила это узнать.

      – Еще как. Я буду вечно тебе благодарен.

      – Осторожнее, Юсеф. – Она широко улыбнулась. – Вечность – слишком большой срок, чтобы оставаться у кого-то в долгу.

      Она резко остановилась и указала куда-то вперед. Мазен доел остатки лаваша, глядя на открывшееся перед ними зрелище. Они наконец-то дошли до золотистого навеса Старого Рубы, который уже открыл свою лавку. Под шатром было скромно и строго: под яркой тканью расстелен простой ковер. Старый Руба сидел на ковре, скрестив ноги и положив на них изящную трость. Прежде Мазен видел Старого Рубу всего один раз, но сразу же понял, что на инструменте сказителя появилась новая резьба. Это заставило его трепетать: он знал, что каждая отметка обозначает новую историю, которую тот добавил к своему репертуару.

      Хотя трость и была удивительной, еще удивительнее был сам сказитель, ведь он был на базаре единственным торговцем с такими необыкновенными глазами: один цвета дубовой коры, а второй – золотистого песка. Лицо у него походило на смятый пергамент и обросло внушительной серебристой бородой, свернувшейся у него на коленях. Хотя губ под бородой видно не было, по морщинкам в уголках глаз Мазен видел, что он улыбается.

      – Ого, да это же Лейла! И твое лицо я уже видел, сейид, но, боюсь, имени своего ты так и не назвал.

      Мазен изумился и обрадовался, что его запомнили. Он невольно улыбнулся.

      – Юсеф. Рад снова тебя видеть.

      – И я, Юсеф. – Старик опять обратился к Лейле: – И тебя, Лейла. Ты не передашь кое-что Далии? Скажи, что я принимаю ее приглашение выступить завтра вечером.

      Лейла улыбнулась – не той кривоватой усмешкой, которую Мазен видел раньше, а широкой улыбкой, от которой глаза ее заискрились.

      – Конечно. Видеть тебя у нас – это честь.

      Мазен моргнул и спросил:

      – Ты будешь рассказывать что-то особенное?

      – Еще бы! В последние месяцы я собирал истории племен бедуинов с восточных равнин. Завтра я впервые буду ими делиться. Эти сказания из Дахаба.

      Мазен ахнул. Сказания Дахаба! Такая редкость – послушать истории о городах джиннов! Говорят, что они полны магии и волшебных существ, которых уже много сотен лет никто не видел.

      Старый Руба рассмеялся.

      – Любишь такие истории, Юсеф?

      – Да, – признался Мазен со смущенной улыбкой. – Надеялся сегодня их от тебя услышать. Но потом… Э… Кое-что