Сама себе хозяйка. Марианна Красовская

ревниво-обиженные нотки.

      – Да полно, это же целители, – усмехнулась хозяйка. – А целители – они горячие.

      – Фу, целители. Толку от них! То ли дело боевики – они всегда высокие, сильные, их не обидит никто…Или эти… которые огнем управляют. И очаг разожжет, и воду подогреет.

      – Дура, – вздохнула мать. – Если уж охмурять, то целителя. У них всегда работа есть, хороший целитель на вес золота. Огонь и спичками разжечь можно, а вот грудной кашель быстро вылечить или роды принять – это важнее.

      – Да и ладно, – махнула рукой Малика. – Много тех родов в жизни бывает? Да здоровая девка и сама в поле родит. А боевикам звания дают и казенное жилье, они на границе служат или в патрулях всяких.

      А я задумалась. Целители… да, они во всех веках и мирах нужны. Кашель вылечить, роды принять. Поди и зубы безболезненно удаляют. Звучит очень интересно. Только кому я нужна, убогая сирота? Я ведь даже не знаю, как выгляжу. Может, уродина какая. А туда же: о целителях размечталась! Точнее, об одном из них, об Асуре. Да, я даже запомнила его имя.

      – Милка, иди спать.

      – Матушка!

      – Она магичила, ей нужно. Хватит лениться, иди сестре помогай, а то я тебя тряпкой отлуплю.

      Я спрятала усмешку. Видимо, не такая уж Милка и бесполезная. Сиротку приютили вовсе не из жалости. Опустила голову, принюхалась, поглядела на грязь под ногтями и осторожно тронула рукав хозяйки.

      – Чего тебе?

      Я захлопала глазами, сделала вид, что нюхаю подмышку и зажала нос. Воняю же, ну! Где взять чистую одежду?

      – Мыльня только для гостей. Вода в колодце, сама разберёшься. Малика, дай ей платье чистое. Все верно, в хорошем постоялом дворе должно быть все чистое и аккуратное, даже подавальшица.

      Малика некрасиво поджала губы, поглядела на меня свысока и вышла. Я посеменила за ней.

      Комната у них с Дариной была одна на двоих, большая, богато убранная. Тоже и ковры, и подушки, и шкаф, и картинки на стенах.

      – Платье ей ещё… – ворчала Малика. – Не заработала она на платье-то.

      Но все же мать ослушаться не посмела, открыла сундук и кинула мне что-то серое и мягкое. Я развернула: уж на Малику это точно не налезет. Платье как платье, поношенное, конечно, вон, рукав рваный, да и фасончик так себе, но чистое и приятное на ощупь. Из добротной мягкой шерсти… было когда-то. Не мне выбирать.

      Молча забрала одежду, хотела уходить уже, но Малика сумела меня удивить:

      – Куда, убогая? Сорочку чистую возьми и панталоны. Чай, мы не крестьяне, чтобы с голым задом ходить. И на вот ключ от мыльни. Потом вернёшь. Матушка, конечно, запрещает, но так быстрее будет.

      Я кивнула, настороженно глядя на неё. Что-то ей было нужно, иначе с чего такая щедрость?

      – Мила, а у тебя сил хватит? У меня цепочка порвалась серебряная.

      Вот и ответ. Вспомнила, что я маг.

      Я протянула руку, и Малика вложила мне в ладонь увесистую цепь. Серебро? Ну… серебра там было немало. Плетение сложное, чтобы восстановить, нужен свет и концентрация, это не ручку к кастрюле