Достойный сын. Нора Дутт

была небольшая мастерская тонких механизмов и гравировки, и в новом городе, тем более, где так ценились мастера, я хотела вновь заняться каким-нибудь ремеслом. Той же гравировкой, к примеру. И погрузиться в него так сильно, чтобы, наконец, перестать думать о том, что без магии я ничто. Беззащитная былинка, которую опять носит ветром по миру, пока возвращается подавленная магией разумная опасливость.

      – Как долго нам ещё ехать, не знаешь? – спросила я тихо.

      – До Рбория? Дня три, не больше. Если дорога станет хотя бы немного лучше, – ответил он и тут же добавил, словно рассуждая вслух: – и если не возникнет неприятностей.

      Я стала мёрзнуть. Мысли о попытке ещё раз уснуть ушли окончательно. Я подкинула в костёр сухих веток и солидное полено, а затем принесла из шатра своё покрывало и укуталась. Но вот беда – всё не могла согреться. После того, как меня выжгли, приходилось мириться с ещё одной простой истиной – не магом быть холодно.

      – Хочешь, дам тебе свою куртку? – мягко предложил создатель.

      Плотная, с меховой подкладкой, на вид очень мягкая. Айнору она была великовата, а я и вовсе могла закутаться в неё, как во второй плед. Она наверняка будет ещё тёплой, когда маг снимет и передаст её. Мне едва хватило сил отклонить его предложение – ивен пойми сколько причин за и против успело промелькнуть в голове.

      – Лучше огонёк подбодри, – усмехнулась я.

      Айнор вытянул руку, и огонь накинулся на подкинутые брёвна, стал с шипением забираться выше и выше, неестественно быстро наращивая и яркую мощь, и гудение. Маг сделал второй пасс, и пламя робко опало, остановившись на захваченных позициях.

      – Ох, спасибо! – Я подсела ближе к костру и нахохлилась в своём пледе, как снегирь.

      На поляну сел ворон, и громко, с претензией, каркнул. Я дёрнулась и замерла, пялилась в одну точку, опасаясь, что могу случайно увидеть его. По спине пробежал холодок, а в голове болезненно вспыхнула мысль, что грядёт нечто ужасное. Неотвратимое. Будто следом за чернокрылым вестником к шатёрному лагерю уже стремится шквал голосов проклятых Матерей из глубин каменной клетки.

      Айнор тоже отреагировал излишне эмоционально – зло прищурился, на его носу на мгновение проступили морщины гнева. Он схватил какую-то палку и запустил ей в ворона. Тот мерзко заорал, хлопнул крыльями и улетел, не затыкаясь ни на секунду. Создатель проследил за ним, пока тот не скрылся из виду.

      – Что, воронов не любишь? – хмуро спросила я, не успев подумать, что следовало бы придержать язык за зубами.

      – Есть такое, – вмиг поменявшись в лице, ответил он, улыбнулся одними глазами и вернулся к зеркальцу. – Мне больше нравятся грачи.

      Мне хотелось и замолкнуть, чтобы случайно не подставить себя, и при этом как-то поддержать разговор, но я совсем не знала, что сказать. Создатель убрал с лица остатки пены, мельком взглянул на меня, поднялся и поправил куртку.

      – Я на охоту.

      У меня возникло чувство, что мы заключили негласное соглашение больше не касаться неудобной обоим темы воронов. Вот и сейчас Айнор