Скелеты в шкафу никогда не врут. «Letroz» Вадим Смольский

тебе-то знать о богах? – ехидно спросил лекарь. – Ты в храме-то когда последний раз был?

      – Знаешь, мне как богохульнику повиднее твоего будет насчёт существования каких-то там всемогущих сущностей, – уклонился от прямого ответа делец. – Существуй они, меня б уже десятком молний ударило. Разом! А потом кирпичом добило.

      – Возможно, они решили наказать тебя за грехи как-то иначе, не думал о таком? – с намёком поинтересовался Рентан.

      – О да, и наказание это – полная удовольствий жизнь, – пустился в свою любимую стихию подсчётов Локто, поглаживая внушительное брюшко. – Не менее длинная, чем твоя, между прочим. Правда, я-то от своей беру всё.

      – Ну моя определённо будет в конечном счёте подлиннее: я-то слежу за своими источниками удовольствия, – лекарь улыбнулся, зная, чем можно «кольнуть» друга. – Кстати, об этом: ты никак по делу? Принёс очередной букет от дамы с широким, никогда не закрывающимся сердцем?

      – Нет, нет, – начал махать руками делец. – Ныне я закрыт для любви. Не сезон.

      – Хм, странно, – Рентан, хорошо знавший друга, искренне удивился. – Раньше твои сезоны сменяли один другой вовсе без перерывов, порой наслаиваясь. Неужто ты ко мне за какими-то укрепляющими отварами явился?

      – Я бодр и силён ничуть не меньше прежнего! Без всяких отваров! – делая вид, что оскорблен, возмутился Локто. – Многие могут тебе об этом рассказать. – Лекарь покачал головой, показывая, что не интересуется. – Нет ничего странного, мой друг. Ныне я увлекаюсь только благонравными вещами – искусством. – Он добавил полушёпотом: – Есть тут одна музичка…

      – А-а-а, – сразу всё понял Рентан. – Это, конечно, проясняет дело. Высоких нравов, полагаю?

      – В смысле? – не понял делец.

      – Своё сердце она тебе ещё не распахнула?

      – Нет… пока нет, – смутившись не вопросу, а необходимости делиться неудачей, ответил Локто. – Но я работаю над этим. Ну, ты знаешь: букеты, встречи по вечерам, обсуждение струн под сенью звёзд в компании моего обаяния и хорошего вина.

      Вид у него сделался мечтательным. Чего у дельца было не отнять – человеком он был искренним. Если влюблялся, то непременно от всего сердца. В порыве чувств был готов на любые глупости. Затем, каждый раз без исключения, это проходило, сменяясь разочарованием и непременными разговорами о том, как прогнили люди вокруг, и дескать лишь один Локто среди них остался чистеньким и на белом коне. Впрочем, это его состояние также длилось не слишком долго, и всё повторялось. И так раз за разом. Рентан совсем не на пустом месте именовал данный процесс «сезонами».

      – В вине, я знаю, как ты разбираешься, – припомнив множество казусов, сказал с сарказмом Рентан. – Но неужели ты покусился своим невежеством ещё и на музыкальные инструменты?

      – Ну-у-у, – Локто скромно шаркнул ножкой, – барабан от клавесина отличу.

      – Достойно. И это не мешает вам?

      – Ну ты же знаешь, как оно бывает: большинству людей нужен не собеседник, а слушатель. А слушатель я весьма отменный.

      Тут он нисколько