Скелеты в шкафу никогда не врут. «Letroz» Вадим Смольский

за опоздания и праздношатания здесь карали ничуть не меньше эгоистичных растрат:

      – Доброго утра, Рентан, – раздался властный, притворно вежливый голос, не успел лекарь толком войти.

      «Ждала меня, значит, сейчас начнётся», – подумал Рентан с оторопью, а затем обернулся с вымученно-виноватой улыбкой и сказал заискивающе:

      – И вам доброго утра, Миловида. Да благословят ваши труды Двенадцать.

      С женщиной на деле управляющей лечебницей, в отличие от мужа, который просто распоряжался финансами и решал юридические проблемы, они не ладили. Миловида была хорошим человеком: трудолюбивым, с острым чувством справедливости, по своему добрым в конце концов. Только вот Рентана она не любила. С самой первой их встречи и на протяжении двадцати лет без каких-либо изменений. Даже терпела лишь с большой натяжкой – из-за таланта. За весь этот немалый срок разве что уважения стало несколько больше.

      Она подкараулила его прямо у входа, расположившись на одной из скамей, в иное время предназначенных для визитёров. Этот тесный закуток три на два метра, где кроме двух дверей, рисунка, призывающего мыть руки чистой водой, и упомянутой скамьи ничего не было, являлся единственным местом в лечебнице, куда мог войти любой желающий. Дальше могли пойти либо больные, либо посвящённые.

      – По-моему, насчёт опозданий мы говорили на прошлой неделе, не так ли? – хмуро уточнила женщина, прекрасно зная ответ.

      Годы и тяжелый труд, связанный с постоянным стрессом, не пощадили её. Миловида была полной, но не потому что объедалась, скорее, напротив. Её прекрасные чёрные кудри выцвели, поседели, а затем и вовсе почти все выпали, из-за чего голову приходилось покрывать платком. Но больше всего не повезло рукам и ногам. Женщина не могла стоять дольше нескольких минут – это причиняло ей сильную боль. А прекращающийся лишь в моменты крайней сосредоточенности тремор рук в последние годы стал таким сильным, что Миловиде пришлось отказаться от личного участия в лечении, ограничившись лишь наблюдением и советами.

      Несмотря на всё это, никто не проводил в лечебнице с больными времени больше, чем она. И поэтому упрёк насчет опозданий был не только обоснован, но и кольнул совесть Рентана. Он действительно мог иначе распоряжаться своим временем сегодня. Мог, но не сумел удержаться от утренней прогулки по садам Цимона.

      – Это связано с, хм, вчерашним происшествием, – ответил лекарь на претензию. – Вы ведь понимаете, я не мог поступить иначе.

      Миловида понимала, как понимала и всю подноготную этого заявления, поэтому всё равно осталась недовольна:

      – К нам обращаются не за тем, чтобы на них постукивали.

      – Знаю, – буркнул лекарь и постарался сменить тему разговора, – случилось чего в моё отсутствие?

      – Думаешь, весь мир вокруг тебя вертится? – криво усмехнулась женщина. – Не так это! Не так!

      – Тогда готов к труду. Я сегодня задержусь – за опоздание…

      – Не