Скелеты в шкафу никогда не врут. «Letroz» Вадим Смольский

хлеб из муки помола этого года и вправду пах просто божественно, особенно на фоне отсутствия завтрака, но лекарь руководствовался в первую очередь совсем иным мотивом.

      Он внимательно следил за главными воротами храма. Из обители Оруза, конечно же, имелось несколько выходов, но ленивые послушники предпочитали пользоваться самым легкодоступным. Долго их ждать не пришлось, минут десять, проведённых в компании с постепенно уменьшающейся булкой свежего хлеба, что вполне походило на завтрак. В это время из храма под чутким взором лекаря вышли, одна за другой, лавируя в вялом людском потоке, пять одинаковых ряс.

      Рентан разочарованно вздохнул. То, что подопечные Цимона покинули храм в рясах, говорило о том, что отправились они не по тайным делам. Иначе бы переоделись. Лекарь в первую очередь рассчитывал увидеть того послушника, который окажется приставлен к нему, но ошибся. Видно, шпиона-надзирателя старый священник отправил иным путём, что вкупе с обычной одеждой легко позволило ему затеряться в толпе.

      То, что просто так его не отпустят, Рентан нисколько не сомневался. Слишком уж хорошо он знал Цимона. Или просто долго. Разница была несущественной. Так или иначе, узнав о произошедшем в Вороново, священник проведёт своё собственное расследование и сделает всё, чтобы успеть до прибытия Охотников составить некое подобие официальной версии. Где-то с целью уточнить рассказ Рентана, а где-то обезопасить себя.

      Размышляя над этим и грядущим, лекарь неторопливо побрёл по узким мощеным улочкам в лечебницу имени мученика Эвана или просто лечебницу Эвана. То, что этот Эван где-то там, когда-то там за что-то там страдал знали немногие. В оной лечебнице Рентан трудился и при ней же жил – в общежитии, расположенном неподалёку.

      Лекарь шёл и безуспешно пытался не кривиться от раздражения. После уютного сада Цимона город выглядел слишком шумным, вонючим, с избытком до ленности медлительных людей. Рентан жил здесь двадцать лет и так и не сумел полюбить это место, пользуясь каждой возможностью его на время покинуть. Покинуть же его насовсем лекарю не хватало духа. Против своей воли он прирос к этому городу, к его оторванности от остального мира, неторопливости и спокойствию.

      Власва была построена на одноимённой речке, за счёт которой и жила. С севера, вниз по течению сплавляли лес, на север, в свою очередь, плыли корабли с едой, одеждой и инструментами для лесорубов, туда же шли караваны примерно с тем же ассортиментом товаров.

      Корабли те, будучи вёсельными, тоже в каком-то смысле кормили Власву. Летом, когда на них был пик спроса, большая часть городских мужиков уходила работать гребцами, а иногда и бурлаками. По городу даже ходила шутка, мол, если внезапно грянет война, то житель Власвы в первую очередь возьмёт с собой весло.

      Впрочем, война-то как раз городу и не грозила. Последний раз она приходила в эти края ни много ни мало сто сорок лет назад, когда предок нынешнего барона решил расширить свои владения. Закончилось тогда всё не очень хорошо, но те события давно уже стали скучной историей и из памяти живущих