Чёрная Вуаль. Дэниел Хорн

найду тебя и приеду вместе с подарком.

      Подготовив банки с несколькими красками, я поменял воду и принялся работать. Боль не покинула меня, но я продолжал рисовать. Скоро картина захватила всё моё внимание. Теперь мысленно я снова оказался на мосту, прикасаясь к ладони Лавьен, к её нежной и гладкой коже. Передо мной раскинулась красота природы Карнэ. Это идеальное воспоминание, но стоило мне мысленно повернуть голову в сторону от него как передо мной тут же предстал… Чёрный цвет…

      Я дёрнулся, как будто пробудившись ото сна. Голова раскалывалась, да настолько, что я сел на кровать и принялся тереть руками лицо, пока хоть немного не пришёл в себя. На полу лежала кисть, а рядом сверкала капля синей краски. Глянул на картину и ужаснулся тому, что я наделал. Я подошёл к полотну и принялся рассматривать рисунок. Обыватель бы не заметил ничего, а может даже отметил красоту моей работы, но я совершенно не узнавал картину, это будто рисовал не я. В сегодняшних мазках ощущалось чужое движение, чужие чувства. Это рисовал не я! Что же я несу, кто как не я? В этом виноваты они, обманувшие меня! В холсте теперь хранилась боль утраты, а разве это плохо? Нет, теперь эта картина станет памятью о лжи, и когда я подарю картину Лавьен, она будет знать, что я не поддался обману и не потерпел поражения, а постоянно боролся за нашу любовь.

      Мне пришлось выйти из своей комнаты и пройти на кухню, чтобы раздобыть у Эдды лекарства. Как же меня одолела эта боль.

      – Юный сэр, что случилось?

      Юный сэр? Да как она смеет? Я повернулся и крикнул:

      – Я вам не юный сэр! Не забывайте своего места!

      Эдда стояла как вкопанная и лишь ответила:

      – Да, сэр.

      – Дай мне что-нибудь от головной боли.

      Запив какой-то порошок, я развернулся и удалился обратно в комнату и вновь заперся. Я хотел снова взяться за картину, но следовало дождаться пока подействует лекарство. Мои руки невольно потянулись тянулись к кисти, и я не устоял, снова стал наносить на холст новые мазки. Я настолько отдался делу, что пришёл в себя лишь после наступления ночи. Сегодня было облачно, тучи скрывали лунный свет, но оттого и лучше. Я прилёг и вскоре уснул.

      Утро выдалось тяжёлым. Лекарство не действует. Чёрт! Успокойся, Коул. Надо умыться. Я вспомнил про Эдду, какой же я кретин!

      Выйдя из комнаты, я отыскал Эдду. В её глазах читалось разочарование. Какой же я глупец! Как я мог так обидеть мою Эдду? Не было мне оправдания, я не имел право так её оскорблять.

      – Слушаю, мистер Мастерcон.

      Как холодно прозвучал её голос. Униженный и оскорблённый.

      – Прости меня, Эдда. Я вчера был сам не свой.