Завтра ехать далеко. Александр Анфилов

воля Твоя надо мной в жизни и до самого конца неизменного. Защити ратника, посланца своего! Не дай огнем огонь опалить. Моим животом плату прими!

      Пылкая молитва оборвалась волной отдающего в самое сердце хруста: дом задрожал! Балки захрустели, загрохотали, стена восточного крыла выгнулась наружу, готовая рухнуть в любую секунду.

      Могучий удар вышиб изнутри слюдяное стекло первого этажа! Из окна вырвалась струя пламени, а за следом ней нечто вышвырнуло из пылающего нутра тело светловолосого мальчишки. Герой оперся ладонями на раскаленные угли подоконника. Толчок – и ледяная земля ударила в грудь. После горнила, из которого тот выбрался, воздух снаружи ощущался морозным.

      Треск и грохот! Крыша правого крыла провалилась, утягивая за собой и центральный, а следом и левый навесы. Рэй подхватил мальчика с земли, попытался убраться из-под обвала, но ноги предали, земля вихляла словно нестойкая качель. И тут кто-то крепко схватил под плечо.

      ***

      Стрелок пришел в себя через малое время. Подле него пасечник с курчавыми волосами осматривал спасенного мальчика – тот уже был в сознании. Снося головокружение, Рэй поднялся. В ночных сумерках лица всех троих хорошо освещались кострищем.

      Пасечник выдохнул, глядя на ожоги, что ширились по телу божественного ратника, однако огонь его, можно сказать, и не побрал, хотя он прошел через весь пылающий дом. Подумать только, даже в его годы можно увидеть чудеса!

      – Малец говорит, не захотел уезжать с крестовыми, юркнул в дом вечером, прежде чем церковники уехали. А когда под утро Яким явился, то побоялся выходить.

      – Все учатся, – сквозь зубы выговорил Рэй, чувствуя, как горит тело. – Перед следующим поджогом проверишь получше.

      Герой восстанавливал дыхание, осматривая пульсирующие обожженные ладони и другие части тела, которым досталось от огня. Не стоит забывать и рану от когтей мавки, которая сплошь покрылась свежей, колючей кровью.

      – Парень, я гляжу, в порядке. Пара ожогов да дыму надышался, – заключил пасечник, трепля волосы на голове приемного мальчишки. Он улыбнулся, затем посмотрел на горящий дом, который к этой минуте обратился гигантским желтым костром. И отчего-то в сердце вдруг отпал всякий страх перед огнем. – Уговор есть уговор, – сказал он самому себе и зашагал прямиком в пламя.

      Рэй сначала и не понял, чего это мужик к опять огню полез.

      – Эй, пасечник! – позвал он, перекликая гул. Тот не обернулся.

      Одна из опор рухнула, обдавая лицо мужика таким горячим воздухом, что сразу опалились кудри.

      – Эй! Да етитская же сила! – кое-как поднявшись на ноги, Рэй ринулся за чокнутым рядовичом! А тот уже входил в огонь, да с таким безмятежным видом, будто ступал не в полымя, а в едва натопленную баню.

      Рэй, по щиколотку провалившись в сияющие угли, обеими руками обхватил пасечника за грудь и рванул его назад – оба повались на горячую землю прямо под исполинским костром. Ненормальный еще и вырывался, твердя какой-то бред про обещание и равный обмен.

      На