Ты – моя половинка. Елена Вернер

же она должна была переехать к мужу. «Муж», незнакомый набор звуков. Он никак не вязался с образом Коли. Да и она не годилась в жены. Такие непривычные, приземленные слова! Для Марины свадьба была не способом стать какой-то там «женой», а просто поводом быть еще ближе к Коле, неразлучной с ним, неразрывной во всех смыслах. Жить рядом с ним, дышать вместе с ним, просыпаться рядом. О другом она и не мечтала.

      Оброненные когда-то слова Валевской о стакане воды волновали Марину все больше и больше. Она никогда близко не общалась с парнями. Многие заглядывались на нее, но она никого не выделяла из их пестрой толпы. Она, конечно, слышала все шуточки подруг, их намеки, многозначительные смешки, их вздохи по жителям соседнего, мужского, общежития… Но сама толком даже не представляла себе, что и как происходит между мужчиной и женщиной наедине. Ну, то есть теоретически знала, но даже в мыслях не могла себе нарисовать, как это будет… Спросить у соседок ей было неприятно, а у Валевской – неловко.

      Коля водил Марину на танцы в парк культуры, ловко отплясывал с ней фокстрот, когда она словно убегала, а он догонял, а потом менялся с ней местами, и так без конца. Танец действительно был похож на лисьи шаги, правильно его все-таки назвали, с удивлением замечала Марина. В вальсе они отдыхали. В танго дурачились. Марина любила танцевать, а Коля был хорошим партнером. И она ему доверяла. Иногда раньше, когда она с девчатами ходила на танцы, ее приглашали тоже. Но в танце она чувствовала малейшую неловкость, ошибку, заминку, и из удовольствия это превращалось в испытание. Она не слушалась партнера, строптивая, норовила сделать движение в сторону, подальше, словно подспудно желая освободиться от держащих ее чужих рук. С Колей было не так. Она плавилась, таяла, покорно шла следом, чутко предчувствуя каждый его шаг, каждый наклон, поворот. Они двигались, будто один был тенью другого, согласно, бездумно, без малейшего усилия или напряжения. И могли танцевать часами, растворяясь в музыке и друг друге, так что сами уже не могли разобрать, где кончался он и начиналась она.

      Незаметно подошел и тут же промчался знойный июль, и наступило двадцать четвертое. Они расписались. На Коле изумительно сидели белый пиджак и темно-синие брюки, в которых он стал немножечко похож на моряка. У Марины дыхание сбивалось от каждого взгляда на него, все ее мысли бродили вокруг него, как на поводке. А Коля смотрел на нее, такую милую, загадочную, в струях белоснежного атласа и шифона, причудливо обвивавших ее хрупкую фигурку, с облаком невесомой фаты вокруг головы. Она казалась нездешним существом, феей, по причуде судьбы оказавшейся в толпе людей, но даже и тут не затерявшейся.

      Режина Валевская про себя улыбалась. Ее неспокойное сердце наконец утихомирилось при виде этой парочки. Марина, ее любимица, умница Мари будет с ним счастлива. Потому что они друг друга так любят, что остальным даже совестно вокруг, вон все губы втихаря кусают от неловкости. А людям всегда рядом с большой любовью становится неловко, Режина давно это заметила. Она видела за свою жизнь не один десяток новобрачных, но такого припомнить