Подари мне семью. Алекса Гранд

застывшей позади него Ильиной, отчего та неумолимо краснеет и отводит глаза, никак не комментируя мой пассаж. Сглатывает гулко и представляет нас друг другу.

      – Это Никита Сергеевич Лебедев, мой начальник. Это Паша…

      – Павел Григорьев. Молодой человек Киры.

      – Приятно познакомиться.

      Киваю, хоть мне совсем не приятно, и пристальнее рассматриваю этого Григорьева. Высокий, жилистый. Не перекачен, но и не доходяга. Светлые чуть вьющиеся волосы, прямой нос с небольшой горбинкой, крупные ладони. И глаза – доверчивые, добрые.

      Не урод, в общем.

      Закончив с первичным сбором информации, я делаю два шага вперед и сосредоточиваюсь на Ильиной. Набираю в легкие воздуха и открываю рот, намереваясь сломать чужие планы на вечер, но Кира перебивает.

      – Нет, Лебедев.

      – Да, Ильина.

      Сцепляемся взглядами. Ведем бой и покрываем друг друга прицельным огнем, пока бедолага-Григорьев растерянно озирается по сторонам и ровным счетом ничего не понимает.

      Щелчок. Выстрел. Контрольный.

      Первой сдается Кира. Вдыхает шумно, отчего ее грудь высоко поднимается. Выдыхает уже тише.

      – Ну, как так, Никит, а? Сегодня же пятница.

      – Скажи это генеральному «Дельты», собравшемуся завтра отчалить в командировку на неопределенный срок. Они нас и так два месяца мариновали, не хочется контракт упускать.

      – Перенести никак, да?

      – Никак.

      Отрицание. Торг. Принятие.

      – Хорошо.

      Обреченно соглашается Ильина, и тут отмирает ее Ромео. Мнет листья роз сильными пальцами, складывает, наконец, два и два и выдает недовольное.

      – Кира, что здесь вообще происходит?

      – Прогулка отменяется, Паш. Нам с Никитой нужно ехать к партнерам, чтобы заключить договор. Извини.

      Поднявшись на цыпочки, Кира целует парня в щеку и забирает у него цветы, чтобы поставить их в воду. А у меня что-то колючее, горькое, едкое начинает ворочаться за грудиной при виде этой картины.

      Нет, я не думал, что Ильина жила монахиней все это время после нашего разрыва, но смотреть на них с Ромео, на удивление… неприятно.

      До покалывания в пальцах неприятно.

      – Как освободишься, позвони. Я заберу, – пытается спасти остатки испорченной романтики Павел.

      Бесполезно.

      – Не нужно. Я сам ее отвезу.

      Повесив пиджак на спинку рядом стоящего стула, я опять опережаю не особо соображающие мозги и скрещиваю на груди руки. Готовлюсь к словесной, а, может, и физической дуэли. Пространство между нами стремительно накаляется и искрит.

      В воздухе, кажется, разряды летают. Кинь спичку – полыхнет.

      Но не полыхает. Кира трогает Григорьева за локоть, еще раз извиняется и обещает перезвонить на выходных. Молчит, пока он широким шагом пересекает коридор. Волосы нервно взбивает. И пришпиливает меня вопросом к стене.

      – Вот зачем, Лебедев?

      – Что зачем?

      – Уровнем тестостерона решил помериться? Ты один раз уже чуть не разрушил мою жизнь. Мало тебе? Мало?

      Приближается, бросая обвинительно.