Я буду думать лишь о вас, о вас… Стихи. Николай Гумилев

изломанный клык.

      Я мечтаю о нем беспрестанно,

      Я всегда его вижу во сне,

      Потому что мне духи тумана

      Рассказали об этом слоне.

      С ним борьба для меня бесполезна,

      Сердце знает, что буду убит,

      Распахнется небесная бездна

      И Динган, мой отец, закричит:

      «– Да, ты не был трусливой собакой,

      Львом ты был между яростных львов,

      Так садись между мною и Чакой

      На скамье из людских черепов!» —

Осень – зима 1918

      Либерия

      Берег Верхней Гвинеи богат

      Мёдом, золотом, костью слоновой,

      За оградою каменных гряд

      Все пришельцу нежданно и ново.

      По болотам блуждают огни,

      Черепаха грузнее утеса,

      Клювоносы таятся в тени

      Своего исполинского носа.

      В восемнадцатом веке сюда

      Лишь за деревом черным, рабами

      Из Америки плыли суда

      Под распущенными парусами.

      И сюда же на каменный скат

      Пароходов толпа быстроходных

      В девятнадцатом веке назад

      Принесла не рабов, а свободных.

      Видно, поняли нрав их земли

      Вашингтонские старые девы,

      Что такие плоды принесли

      Благонравных брошюрок посевы.

      Адвокаты, доценты наук,

      Пролетарии, пасторы, воры,

      Всё, что нужно в республике, вдруг

      Буйно хлынуло в тихие горы.

      Расселились… Тропический лес,

      Утонувший в таинственном мраке.

      В сонм своих бесконечных чудес

      Принял дамские шляпы и фраки.

      – «Господин президент, ваш слуга!» —

      Вы с поклоном промолвите быстро,

      Но взгляните: черней сапога

      Господин президент и министры.

      – «Вы сегодня бледней, чем всегда» —

      Позабывшись, вы скажете даме,

      И что дама ответит тогда,

      Догадайтесь, пожалуйста, сами.

      То повиснув на тонкой лозе,

      То скрываясь средь листьев узорных,

      В темной чаще живут шимпанзе

      По соседству от города чёрных.

      По утрам, услыхав с высоты

      Протестантское пение в храме,

      Как в большой барабан, в животы

      Ударяют они кулаками.

      А когда загорятся огни,

      Внемля фразам вечерних приветствий,

      Тоже парами бродят они,

      Вместо тросточек выломав ветви.

      Европеец один уверял,

      Президентом за что-то обижен,

      Что большой шимпанзе потерял

      Путь назад средь окраинных хижин.

      Он не струсил и, пёстрым платком

      Скрыв стыдливо живот волосатый,

      В президентский отправился дом,

      Президент отлучился куда-то.

      Там размахивал палкой своей,

      Бил посуду, шатался, как пьяный,

      И, не узнана целых пять дней,

      Управляла страной обезьяна.

Осень – зима 1918

      Абиссиния

I

      Между берегом буйного Красного