Снег для продажи на юге. Вадим Фадин

Пронзительный голос капитана Трефилова, начальника отдела, был слышен издалека.

      – Владимир Александрович уже на лестнице, – предупредил Аратов.

      – Слышу, – отозвался Еленский, без энтузиазма объявляя: – Перекур.

      – Говорят, – открывая дверь, начал Трефилов, – опять промышленники выкинули изделие за забор. Жаль, я не поехал на старт: давно не видал фейерверков.

      – Изделие наше, куда хотим, туда и бросаем, – поленившись опровергнуть, в тон ему ответил Еленский.

      – Осколками не задело? – участливо поинтересовался капитан и, обернувшись к спутникам, продолжил: – Они даже раскраску изделия придумали такую, чтобы знать, какой кусок летит в тебя: если крыло красное, значит, номер один, белое – четыре.

      – Смейся, смейся. Позабыл, сколько раз мы, когда работали с нашими первыми изделиями, ни на каком куске не могли найти маркировку?

      – Вот я и говорю: группу анализа главным образом занимают поиски бренных останков. Единственное исключение – Димыч, которого вообще ничего не интересует, кроме «Теории вероятностей» Вентцель.

      – Вентцель – библия испытателя, – провозгласил Гапонов.

      – В СССР это не комплимент: интересно, кто из нас читал библию?

      – Сегодня о металлоломе речи нет, – заметил Аратов, смущённый их пикировкой. – И пуск удачный, и запись – чистая, если б не сбой при отделении ускорителя.

      – Ну, там-то сбой в порядке вещей, – серьезно сказал Трефилов. – Вы бы встревожились, если б его не было. А участок всё равно неуправляемый, так что и запись не важна.

      – Послушайте, – оживился Аратов, – а не было ли на свете ракет, которые бы и при полёте с ускорителем управлялись, а не летели, как чушки?

      – А кому это нужно? Наше изделие с ускорителем статически устойчиво, – заметил Еленский. – Это ты должен знать лучше меня.

      – Зато сколько весят стабилизаторы!

      – Ну, сожжёшь ты лишний центнер пороха – что за беда? А что касается управления – аэродинамические коэффициенты при таких ускорениях не рассчитаешь. Твоя наука освоила только установившиеся течения.

      – Вот Игорю и карты в руки, – сказал Трефилов. – Легко может написать диссертацию. Материала сколько угодно, да гражданские ленятся брать то, что само даётся в руки. Всего-то нужно – набрать свою статистику.

      – Тут важно жить этим с первого же пуска, – согласился Еленский, – иначе поддашься текучке, как мы все, и – прощай, наука. А, кстати, Трефилыч прав: устойчивость и управляемость при больших ускорениях – достойная тема.

      – Подумай, Игорь.

      – Что ж, это идея. Спасибо, – сдержанно поблагодарил Аратов, про себя радуясь свободе решать столь важные вещи.

      – Тем более, – продолжал Трефилов, – что работа над твоей диссертацией уже идёт полным ходом. Смотри, я вошел, а Рая и головы не подняла, не разогнулась: собирает тебе материал. А я было подумал как-то, что она вам изменила: из проходной прямо в третий корпус – и с Витей да с Витей. Я молчу: нежные чувства надо уважать. Хорошо, Федот вовремя догадался