История как символ. Философские заметки. Андрей из Лёвино

История, как и человек, получает последний проблеск сознания своего истинного назначения и памяти перед смертью.

      Достигается абсолютная свобода, понимаемая как отсутствие течения времени. И, тем самым, свобода заменяется на любовь и радость. Абсолютная полнота свободы есть её полное отсутствие, есть растворение в любви, так же как смерть времени означает его растворение в вечности.

      Глава II

      История как смена господствующих символов

      § 1. Обстоятельства – события

      Итак, обращаясь к историческому бытию, мы обнаруживаем по меньшей мере две сферы. Первая пространственная, характеризующая горизонтальный срез или пласт истории (бытие в пространстве), которая дана нам через «обстоятельство» («место»). Обстоятельство как нечто «стоящее» не может длиться во времени. Обстоятельство (место) истории есть «историческая точка».

      Вторая – временная, проявляющаяся через события (понимаемые как Со-вместное БЫТИЕ различных об-сто-ятельств, т. е. СОБЫТИЕ-В-МЕСТЕ, в определённом месте). Временная сфера характеризует одновременное и неодновременное co-бытие каких-либо обстоятельств.

      Любому обстоятельству соответствует какой-то временной момент (событие). Поэтому можно утверждать, что «обстоятельство» – это в то же время и «событие», т. е. нечто случившееся, нечто произошедшее.

      Однако такое разделение истории односторонне, ибо является разделением формальным. Как и всякая форма – «события» и «обстоятельства» требуют своего содержания. Другими словами, необходимо указать на само содержание истории. Таким своим содержанием история должна иметь, предположительно, материальное (вещественное) и идеальное (духовное). Но поскольку с помощью «обстоятельств» и «событий» может быть оформлено только то, то «временно» и «пространственно», постольку этим «то» является вещественное. Духовное оказывается вне пространства и времени, т. е. за пределами истых обстоятельств и событий, а значит и за пределами пространственно-временной истории. Означает ли это, что духовное в истории выступает в роли кантовской Ding an Sich, которая никак не может быть дана человеку?

      Первоначально можно ограничиться обращением к такому шаткому, но необходимому здесь аргументу, как убеждённость наша в очевидности этой данности. Но тогда возникает следующий вопрос: как дано нам это запредельное, внепространственное, вневременное духовное в познании, а более точно – в постижении, если наше опытное знание предполагает сферу пространственного как чувственно данного, а рациональное знание, как построенное с помощью, но не на основе этого чувственного данного?

      Поскольку ставится вопрос о постижении, постольку справедливо выделить две его формы: постижение непосредственное и опосредованное. К непосредственному постижению мы относим переживание, к опосредованному относим образы, идеи и ощущения.

      Имея в наличии