Письма из заключения (1970–1972). Илья Габай

истребить в себе привязанность к школьной стихии. Вчера вечор сел с нашими пятиклассниками решать их гигантские примеры, но без триумфа, без триумфа, честно скажу.

      Как жив-здоров Женя Гайдуков[34], с которым у нас начались было очень добрые отношения? У тебя ли он все или съехал? Привет ему.

      Что-то Наташа[35] и Володя Гершуни надолго задержались в Сербии[36]. Или ты по своей географической неграмотности всю Восточную Европу причислил к этому разряду?

      Юлик, пришли мне возможные тексты и ноты своих песен. С нотами я не шучу; у нас есть духовой оркестр, и кто-нибудь да напоет мне песню. Каково тебе работать с Юткевичем? Я говорю, то есть спрашиваю «каково» в сравнении с П. Фоменко, которым, помнится, ты упивался.

      Тебе, судя по письму, не очень много доводится читать. Это не удручает? Меня так невозможность много и плодотворно читать приводит в уныние, но, правду сказать, я боюсь, что это не из каких-то высоких духовных потребностей, а из обычной жадности и любопытства. Мне все пишут: то-то печатали и то-то печатали, – ну я и облизываюсь. Галя меня подписала и я подписался на кучу всяких журналов, и вот теперь с нетерпением жду Нового года. Кстати, и меньше останется.

      Ты, пожалуйста, не вбивай себе в голову никакие комплексы. Упаси бог тебе или еще кому-нибудь оказаться в не столь отдаленных местах: мне это было бы чрезвычайно горько. В Ташкенте[37] мы с тобой виделись мимолетно (хотел добавить: не потолковали, не поспорили – потом опомнился). Но ты наверстывай письмами, меня ведь все интересует: и житье-бытье, и космические мысли. Я здесь тем и живу, что жду письма. А отвечаю только по 1–2 в день: на большее не хватает ни сил, ни фантазии. Но писем приходит немало, так что я за неделю со всем справляюсь.

      Приветствую всех. Целую тебя.

      Илья.

      Марьяне Рошаль[38]

      Октябрь (?) 1970

      Дорогая знакомая по археологической экспедиции!

      Вы мне писали. Не отрекайтесь, Марьяна Григорьевна. И с тем же энтузиазмом, с которым мы с Вами в былые теплые (молдавские) времена раскопали славянский ареопаг сарматского периода древней истории эпохи неопалеолита, я бросаюсь в писание ответа. Вы должны оценить этот мой энтузиазм: я окружен десятком телеграмм и 5-ю письмами, на которые пока не ответил. Это потому (отбрасывая прочь всякие неуклюжие шуточки), что давно, очень давно ждал каких-нибудь весточек из Вашего, любимого мной, дома.

      Я вполне разделяю Вашу гордость по поводу большого и самостоятельного раскопа. Между нами: я так до сих пор не понимаю, когда нужно продолжать копать, а когда бросить, и что такое материк. Вы гораздо способнее меня в этом отношении. А вот обилие найденных Вами вещей меня огорчает: как вспомню, что их надо мыть в воде, кислоте, нумеровать, описывать и натуралистически зарисовывать – так и начинаю даже радоваться, что я не был в этом году в экспедиции ‹…›

      Про мою жизнь Вы, должно быть,

34

Женя Гайдуков – математик, учитель в математическом интернате при МГУ. Был уволен с работы за то, что вступился за Ю. Кима, учителя литературы в том же интернате, уволенного в 1968 году за правозащитную деятельность (прим. В. Гершовича).

35

Наташа – Н.Е. Горбаневская (1936–2013).

36

В Институте психиатрии им. Сербского проводились судебно-медицинские экспертизы, после которых многие правозащитники направлялись в психиатрические больницы. Габай иносказательно называет «Сербией» систему этих заведений.

37

Юлий Ким присутствовал на суде И. Габая, где по его поводу было вынесено частное определение. Друзья по совету Д.И. Каминской, адвоката И. Габая, настояли на его немедленном отъезде из Ташкента, чтобы избежать ареста. (Сообщено Г. Габай.)

38

Марьяна Григорьевна Рошаль, кинорежиссер, участвовала вместе с И. Габаем в археологической экспедиции, которую проводил в Молдавии в 1968 году ее муж Г.Б. Федоров.