Дом. Робер Колонна д’Истрия

когда-нибудь забыть. Хотелось самоутвердиться и перед братом, который, облачившись в одеяние главы семьи, блюстителя семейного духа, продолжал – и в блистательном темпе – поддерживать жизнь в достопочтенном доме своей матери. Хотелось и просто-напросто самоутвердиться, для себя, хотелось преуспеть не хуже матери и брата, но главное, хотелось придать своим представлениям о жизни, своим мечтам – своим желаниям – конкретную форму.

      Да, Х хотела дом, и это была не блажь. Это было неосознанное, но чрезвычайно сильное стремление, вдохновленное желанием облечь остаток своих дней в тот же идеальный, лучезарный ритм, что был задан месяцами и годами, проведенными на острове. Дом, который она решила построить, был ответом на ее чаяние идеальной жизни, безмятежной, открытой, вольной, жизни, залитой солнцем и щедрой. Жизни ребенка. Это было желание тем более сильное и властное, что после смерти матери, когда дом достался брату, она испытала разочарование, как будто ее лишили тихой семейной гавани.

      Шел месяц за месяцем, и решение захватило ее целиком, стало душой ее бытия. Как будто она сама себя приговорила к воплощению этой мечты. Обрекла на осуществление своих желаний. Приговор был, конечно, добровольным, но пожизненным.

      Найти на острове участок под застройку давно стало невозможно. Вся территория была охраняемой, часть имела статус природного заповедника, а в другой части, открытой штормам и приливам, нельзя было строиться из соображений безопасности. Единственной возможностью заиметь там жилье было купить дом, в лучшем случае перестроить его на свой вкус. Этим и решила довольствоваться Х.

      Она поделилась своим намерением с друзьями, накрутила всех островитян из своих знакомых – или знакомых ее мамы, – обращалась в агентства недвижимости, просматривала объявления, бродила, искала, выспрашивала, выведывала. И месяцами осматривала самые разные дома – ни один не подошел. Слишком велик, слишком мал, плохое состояние, плохое расположение, слишком близко к дому брата, слишком дорого, далеко от любимых уголков, без вида, сырой, бездушный, шумный, унылый. Х искала не дом: она искала рай на острове. Критерии ее были беспощадны.

      Наконец на юге острова, на вершине утеса, под бескрайним небом, ей показали старенькую деревянную лачугу, полуразвалившуюся, слишком маленькую для ее нужд, зато с потрясающим видом: океан насколько хватало глаз. В небе птицы, а в море тюлени – их, играющих в волнах, можно было невзначай принять за пловцов в неопреновых гидрокостюмах.

      Дом был когда-то собственностью одного адвоката, который по дружбе и тайком оказал услугу, поселив в нем своего клиента в бегах. В знак протеста против политики правительства этот человек сжег флаг, и за это тяжкое преступление – оскорбление государственных символов – его преследовала вся полиция страны. Он жил там затворником, никого к себе не пускал, выходил из дома по минимуму – обычно в сумерках, украдкой, – и все время, когда не читал, смотрел на море, на небо, слушал