Вкус крови. Виктор Гусев-Рощинец

самой уже победой вернулся Алексей Дерюгин. Пришел со станции ночью, опираясь на костыль, поврежденная осколком нога плохо служила, потому как лишилась коленного сустава. Пробрался задами к совей избе никем не замеченный, постучал в окошко. Наталья отодвинула занавеску, в лунном морозном свете увидела мужа и, как была в ночной рубашке, опустилась на лавку. Входную дверь она не запирала ни днем, ни ночью, дабы воин, паче чаяния вернувшись, не стал бы в затруднении перед входом в свой дом. О ранении он написал ей из госпиталя. Но и словом не обмолвился о скором возвращении.

      Стукнула дверь, другая, он вошел в горницу, они обнялись. Когда двое встречаются после долгой разлуки, это уже совсем другие люди. Все то разделившее их время, наполненное разными событиями, разными встречами ложится иногда неодолимой преградой к быстрому единению душ. Наталья накрыла на стол, поставила припасенную загодя бутыль самогона, чугунок с теплой из печи картошкой, Алексей нарезал принесенную белую буханку, несколько ломтей намазал сливочным из сухого пайка маслом. Выпили «со встречей». Наталья смотрела как он ест, сама не притронулась. Она почему-то не ощутила радости встречи. Когда он вошел, все смотрела как ходит по комнате на своей негнущейся ноге, благо и то что костыль отставил к стенке как вещь теперь вреде бы и ненужную. Но ходил уверенно, это вселяло надежду. Она чего-то ждала. А спроси что – и не сказала бы.

      Они проговорили до рассвета. Потом Алексей оделся, закинул на плечо вещьмешок, поцеловал Наталью – она прильнула к нему, окаменевшая, но тут же и опустила руки, – и он ушел. Пробрался задами к избе Ивана и постучал у двери.

      Светало. Луна успела скрыться, и на морозе снова сгустилась мгла. Отворила Мария, стала на пороге. Ей померещилось – Иван, сердце упало, когда же очнулась от минутного помрачения, кивком пригласила в дом.

      Она сразу все поняла. Вспомнила детство, девичество. Посиделки за околицей, танцы в клубе. Расходились за полночь, за ней тянулся хвост, – парни провожали гурьбой, каждый пытался перехватить первенство, проводить до дому. Она сама выбирала – кто, тогда остальные отступали, и каждый таил надежду – в следующий раз… А последний год перед замужеством выбор все чаще падал на Алешку Дерюгина.

      Потом что-то пошло не так. И когда посватался Иван, отец Марии дал свое согласие. Был неизлечимо болен, хотел еще внуков увидеть. Но перед тем и спросил дочь – как она? А она и сама не знала. Не то чтобы влюблена была, но ведь и то правда – пора. Кто знает деревенский уклад жизни – поймет.

      Изба-пятистенка была просторна. Мария проводила Алексея на свою половину и уложила спать. Сама же принялась за привычную работу. Днем как всегда ждали в колхозе. Счет трудодней велся аккуратно, только мало что от них доставалось трудовому люду.

      Вернулась под вечер, разбудила, принесла умыться, сказала – потом баню протопим. Вышли