Тёмные души. Карина Василь

дверь.

      Войдя в комнату, Бертран словно очутился в лавке некроманта или алхимика. По стенам были развешаны чучела, в которых угадывались крокодил, гиена и дикобраз. На столах в беспорядке валялись колбы, реторты, диаграммы гороскопов, таблицы наблюдений за звёздами, хрустальные шары разных размеров, тигли, щипцы и ступки с пестиками, наполненные какой-то тёмной субстанцией. В шкафах стояли книги, большей частью по колдовству и астрологии. На полках помимо банок с обычными порошками, семенами и жидкостями, стояли заспиртованные ящерицы, змеи, уродливые человеческие зародыши и части человеческих тел. За центральным столом, заваленным бумагами, рулонами, перьями и книгами, сидел гладко выбритый худощавый мужчина средних лет с чёрными волосами, посеребрёнными у висков. В одной руке он сжимал большую лупу с позолоченной рукоятью, в другой перо. Перед ним лежал угольник с полукругом в центре и схема, сплошь испещрённая астрологическими значками. Мужчина быстро поднялся, оправляя тёмную одежду, чем-то смахивающую на сутану.

      – О госпожа, вы пришли рано. Я ещё не закончил расчётов, – Он, не глядя на них, положил перо на ближайший рулон. Не удержавшись, перо мягко скатилось на пол.

      – Я не за гороскопом, Джакомо, – Она махнула рукой в сторону Бертрана.

      – Молодой человек нуждается в любви или в деньгах? – спросил Руджиери, пристально глядя на Бертрана.

      – Ни то, ни другое, любезный. Госпожа хотела, чтобы ты рассказал ей, кто я.

      Вздрогнув от фамильярного «ты», Руджиери перевёл взгляд на Екатерину. Та кивнула. Колдун повернулся, чтобы зажечь ещё свечей, и предложил гостям сесть около стола. Сам он сел напротив Бертрана и попросил его руки. Бертран протянул обе ладонями вверх. По мере того, как проходило время, его лицо хмурилось, а взгляд становился всё более настойчивым, словно он пытался прожечь им ладони сидящего человека. Бертран, склонив голову на бок, словно забавляясь, следил за ним насмешливым взглядом. Наконец колдун положил лупу и поднял голову:

      – Моя госпожа будет недовольна мной, но я ничего не понимаю. Каждая линия на руке этого человека противоречит другой. Он молод, но он и старик. Он безгрешен, но в то же время в нём сидит бес, он может вызывать любовь, но не хочет ею пользоваться. Его душа – это котёл бурных эмоций, в котором варятся его честолюбивые устремления, самомнение и гордыня. Но он ничего не делает для того, чтобы добиться желаемого. Судьба сама идёт ему навстречу. Я в первый раз встречаю такую руку.

      Он отпустил ладони Бертрана и откинулся на спинку кресла.

      – Могу я спросить господина о его имени? – спросил он, сцепив руки на животе.

      – Конечно. Я Бертран ле Муи.

      В глазах старого колдуна, что-то промелькнуло.

      – Вы не имеете отношения к Луиджи да Гоцци? – спросил он.

      – Нет. Ни в какой мере. Я даже не знаю, кто это такой.

      – Это чернокнижник, сожжённый в Вероне лет десять назад.

      – Нет, колдун. Италийские владения нашей семьи это Баса и Бузони.

      Руд