Невры. Виктор Гурченко

одежду. Когда он разделся, Валентина уже плавала в темной, отливающей серебром воде. Он быстро вошёл в воду, которая оказалась тёплой, просто-таки парной, как молоко. Валентина подплыла к нему и обняла за шею, Борис почувствовал, что куда-то уплывает, луна ещё больше стала двоиться в глазах. Стройная нога плавно заползла ему за спину, он медленно провёл по ней рукой от бёдра до колена, и ниже, к голени. Ладонь неожиданно проехалась по… Коже? Это не кожа… ЧЕШУЯ?

      – Ты что, русалка? – словно через туман в голове с глупой улыбкой спросил Борис.

      – я озерница, а муж мой – кадук, и он тебя заберёт, – пропела в ответ Валентина и прильнула губами к его рту. Язык у неё был длинный и раздвоенный на конце. Закинув вторую ногу ему за спину она ловко двинула бёдрами, и они соединились, задвигались, раскачивая воду, то ускоряя, то замедляя течение быстрой реки. Руки Валентины сползли с шеи на спину Борису, и длинные тонкие пальцы впились в кожу острыми ногтями. Вскоре женщина откинула голову назад и, тихо застонав, прочертила на спине алые полосы параллельных царапин. «Да что там, когти у неё?», подумалось Борису, который от резкой боли сбился с ритма и на мгновение остановился. Валентина посмотрела на него мерцающими зелёными глазами, а потом наотмашь дважды хлестнула по обеим щекам.

      – я что, велела тебе останавливаться? – она смотрела с торжеством и улыбалась, мелкие заострённые зубы сияли фаянсовой белизной в лунном свете, и Борис ощутил прилив энергии и понял, что ему это понравилось. Он задвигался с новой силой и вновь впился в прохладные влажные губы. Раздвоенный змеиный язык выплясывал тарантеллу во рту мужчины, а острые ногти беспощадно полосовали спину. Вода вокруг них бурлила и закипала, будто стая пираний рвала под водой случайную жертву. Борис содрогнулся в сладостной судороге, живот его напрягся раз, другой, третий, четвёртый, пятый… Стало уже неприятно и больно, по лицу хлестнуло.

      – Боря, Боря, проснись! Ты задрал икать уже! Дом трясется от тебя! – он приподнял тяжёлые веки и увидел над собой Юрика, – сейчас обратно на речку занесëм, иди воды попей, что ли!

      Борис поднялся с дивана и тут же упал обратно. Тяжёлый металлический шар перекатился от макушки к затылку и больно стукнул, разнося боль по черепу и дальше по всему организму. Желудок свело и Бориса резко замутило, кишки начали сжиматься в узел, во рту появилась кислая слюна. Он оттолкнул Юрика и, пригнувшись, выбежал из дома. Его вывернуло на ходу. Испуганные куры в панике разбежались по двору, закудахтав и захлопав пёстрыми крыльями. Желудок Бориса извергал из себя зелёную вязкую массу вперемешку с какими-то водорослями и мелкой ряской. Он упал на колени и продолжил блевать. Вскоре он успокоился и тяжело с подвыванием задышал, с его нижней губы свисала тягучая зеленая нитка, соединяясь с лужей посреди двора.

      – фу! Боря, ну ты и свинья! – сказал вышедший Денис, – так нажраться! Может хоть бухать перестанешь, что ты пил такое?

      Борис, услышав про выпивку, вновь скрутился в судороге, но из него уже ничего не выходило, кроме истошного