Невры. Виктор Гурченко

Всечасно упивается народ любовью, ложью, золотом и ленью. Без опьяненья жизни сладкий плод казался б просто кислым без сомненья. Так пей же всласть на жизненном пиру, чтоб голова болела по утру! – он запрокинул голову и залил жидкость из стаканчика себе в широко разинутый рот.

      – по Байрону решил пройтись? – улыбаясь спросила Валентина, с нежностью глядя на мужа. Борис с удивлением посмотрел на Глеба, оценив неожиданный поэтический этюд.

      – ты же знаешь, я Цоя фанат, но тут, что-то, Байрон вспомнился. Ты, Боря, Цоя как, уважаешь?

      – ну-у-у, – протянул Борис, – вообще-то есть к нему претензия.

      Глеб удивлённо поднял бровь и вопросительно посмотрел на собеседника.

      – зачем он «кукушку» Гагариной перепел? – с вызовом спросил Борис.

      На несколько секунд возникла напряжённая пауза, а потом все прыснули от смеха.

      – хорошая шутка, – сказал Глеб и снова плеснул из «Амаретто» по рюмкам, – давайте, за музыку.

      Всё подняли стаканы. Глеб снова запрокинул голову, а Валентина, тем временем, подвинулась к Борису и прижалась к нему ягодицами. Борис поперхнулся, и адский абсент попал в дыхательное горло. Он закашлялся, ловя ртом воздух, от чего Антон с Глебом громко заржали.

      – ничё, городской, привыкнешь! – Глеб ударил рукой-кувалдой по спине Борису, и у того как-то сразу восстановилось дыхание.

      – а ты знаешь, как группа «Кино» сначала называлась? – продолжил Глеб, пережёвывая кусок мяса.

      – «Гиперболойды инженера Гарина»? – предположил Борис.

      Хозяин от удивления перестал жевать и удивлённо уставился на гостя.

      – смотри-ка, хоть из Минска, а знает! – восторженно бросил он Антону, – только правильно «Гарин и гиперболоиды».

      – э-э-э, – растерянно затянул Борис, – а что с Минском то не так?

      – ну… Мы ближе, что-ли к… Да ладно, забей, Антоха, разливай! – Глеб махнул другу и чеканно поставил пустую рюмку на стол, – Слушай, Боря, а ты знаешь, что Цой с друзьями ловили голубей, раскрашивали их в попугаев и отпускали. По-моему это прекрасно, мир становился ярче и веселее!

      – ну не знаю даже, – Борис почесал затылок, – как-то жестковато по отношению к голубям, нет?

      – а ты что, считаешь, что голубю унизительно быть попугаем? Типа попугаи хуже голубей?

      – да ты орни… Орнито… – Антон зацепился языком за буквы в сложновыдуманном слове и с трудом выговорил: – орнитонацист!

      Борис повернулся в темноту и задумчиво, точно в видеокамеру проговорил:

      – орнитонацистом быть ещё не приходилось…

      Все дружно засмеялись, а Валентина толкнула его бедром.

      – а ты смешной, – с улыбкой сказала она.

      – стараюсь, – пожал плечами гость.

      Через четверть часа Антон и Глеб снова отошли в сторону и принялись спорить, а Борис и Валентина сидели за столом. Далёкая луна уже слегка раздваивалась в глазах Бориса, но близкая Валентина ещё была в единственном экземпляре.

      – иди на речку, к старому шлюзу, – Валентина слегка наклонилась