Осенняя радуга. Михаил Иванов-Чуона Мэхээлэ

ответит, в огне замерев,

      он не делом – намеком скорее:

      теплый ветер сквозь ветви дерев

      вдруг прорвется и сердце согреет.

      И тогда мощь земли моей в кровь

      мне вольется, как сила немая.

      И я в город вернусь этот, вновь

      все, что жизнь мне дала, принимая.

      Забытая коса

      Рано утром, поднявшись чуть свет,

      в час, когда еще в поле роса,

      накормив, проводил старый дед

      до ворот молодого косца.

      Тот разжег, до опушки дойдя,

      костерок, и в огонь щедро лил

      свой кумыс и у Духа огня

      для себя всё удачи просил.

      После правил косу. Луч косой,

      первый, тихо пронзал в небеса…

      Вдруг косец замахнулся косой —

      и в тиши зазвенела коса.

      Что ж, созрела трава – дед был прав —

      гнется уж, соком жизни полна…

      Взмах за взмахом – и скошенных трав

      за волною ложится волна.

      И холодные капли росы,

      блеск зари на которых еще,

      к острию припадают косы

      и стекают с него горячо.

      Так вот, духами предков храним,

      он и косит: ни буря, ни гром

      не страшны ему. Поле за ним

      разноцветным ложится ковром…

      Не царями народ наш всегда

      славен был – косарями, скорей,

      ведь была для улуса беда,

      если не было в нем косарей.

      Но теперь жизнь другая. Теперь

      всё машины – в полях, на лугу…

      А коса… Коль открыть эту дверь,

      то висит где-то в дальнем углу.

      Мечта

      Из слов простых, из малых сих,

      тех, что идут из сердца, братцы,

      сложить бы мне великий стих,

      который мог бы в вас остаться.

      Иль холст загрунтовать. И вот,

      внимая струнам тем, что свыше,

      такой писать вам натюрморт,

      в котором вновь природа дышит.

      Иль чувства в звуки воплотив,

      вам флейтою души нетленной

      сыграть всего один мотив —

      тот, что есть музыка вселенной.

      Иль, как цветы, сжимать в руке

      всю красоту моей отчизны,

      тому вручая тот букет,

      кому без родины нет жизни.

      Но если б что-то всё же смог

      я из того, мне грустно б стало,

      что мой земной исполнен долг,

      а жизнь нельзя начать сначала.

      Очарован

      Стихами теперь очарован я так,

      как будто впервые узрел белый свет.

      В поэзии делаю робкий свой шаг —

      в том деле, святее которого нет.

      Стихами теперь очарован я так,

      что знаю уже: мир устроен не зря.

      Как будто вокруг прежде был только мрак,

      и вдруг предо мной заалела заря.

      Стихами теперь очарован я так,

      что кажется мне – я уже не умру.

      И жаворонок, в небе рея как флаг,

      я знаю, о чем тут поет поутру.

      Стихами теперь очарован я так,

      что