В 40 часов пополуночи. Мурад Камалов

людей, они размахивали руками, тыча вверх, вообще дом был двенадцатиэтажный.

      Нина уже в очках зашагала не вдоль тротуарной дорожки, а через примеченную спортплощадку, наискосок двора.

      – Эй, послышался крик, – Постой!

      Это ей, Нина продолжала быстро, но спокойно идти к следующему дому. -Эй! повторился крик, погоди!

      Нина зашла за бортик ледовой площадки и рванула в темноту. Между ними было около 80 метров, это секунд 12-15, значит, времени мало. Подбежала к мусорным бакам, рванула с себя пуховик, свернула и выверенными движениями запихала его в большой пакет, на дне которого лежали молоток и перчатки. Развернулась и пошла в обратную сторону. И едва не столкнулась с двумя крупными, одышливыми мужиками.

      – Тут мужчина не пробегал, в очках?

      – Да, только что, чуть меня не сбил, дурак такой. Туда побежал. Нина неопределенно махнула в сторону дальнего квартала новостроек.

      Двое увальней ринулись в темноту.

      Нина пошла в сторону Ольгиного дома. Из-за угла появился милицейский уазик с мигалкой. Нина шла ему навстречу, насколько возможно неторопливо и даже расслаблено. Уазик притормозил у нужного подъезда, из него вышли трое в форме, вошли в дом. Нина не собиралась наблюдать за происходящим. Быстро дошла до метро, ехала, как ей показалась долго. Вышла, когда было уже почти девять часов. Поздновато для магазинов. Но уже ничего не поделаешь, придется импровизировать по ситуации.

      Дома волновались, ведь Нина ушла, ничего не сказав.

      – Да, признаюсь, виновата, стала рассеянной, только в магазине поняла, что убежала молча, торопилась. Пакет с молотком, перчатками и курткой поставила в свой шкаф. Туда никто никогда не заглядывал.

      Наутро субботы, пока все нежились в постели, Нина собралась и поехала к матери. Пакет взяла с собой. К ее удаче про Ольгу еще не сообщили, муж сопел в постели, когда Нина уже была на улице. К маме ездить Нина не любила, у той дома всегда был беспорядок, иногда мать встречала дочь навеселе. Но дело надо было закончить. В этом районе города царило некое запустение, как это бывает в старых, слишком обжитых, но забытых микрорайонах. Пятиэтажки жались друг к другу как голуби в мороз, машины стояли, где попало, у подъездов кое-где попадался бытовой мусор, иногда могла пробежать бродячая собака.

      Поднялась на второй этаж, позвонила. Мать открыла не сразу. В темном коридоре стоял запах немытой посуды, чесночной колбасы, дешевых сигарет. Светлана Петровна не была опустившейся пьянчужкой, могла и прибраться, и приготовить нечто вкусное, и даже поддержать разговор с образованными людьми. Но только до первого бокала. Потом все сьезжало куда-то вбок, в кювет, мама становилась неуправляемой.

      Нина сняла куртку, поставила рядом с собой пакет.

      – Мам, сделай чай, что ли, или кофе, Нина решила выказать маме дочернее отношение, как бы попросить позаботиться о ней.

      – Да, дочка, сейчас, мать засуетилась с чайником в руках.

      – Только мне с молоком, если можно.

      – Ой, а его и нет у меня. Ну,