В 40 часов пополуночи. Мурад Камалов

была к этому готова:

      Оля, есть разговор, важный. Хочу просить тебя о встрече назавтра! – голос Нины был с просительной интонацией.

      – Давай, только вечером, недалеко от моей работы есть кафе.

      – Знаешь, ты извини, но разговор очень личный, можно я приеду к тебе домой?

      Ольга поначалу даже опешила:

      – Зачем это?! – она даже и не думала скрывать неприязнь.

      – Есть важная информация, хочу с тобой обсудить. Но только не сообщай Юре, пока с тобой не встречусь и не мы не договоримся, ему знать не нужно.

      Теперь Ольга была заинтригована, на это и был расчет.

      – Ок, тогда после семи часов, знаешь адрес?

      Ни в коем случае этого нельзя было допустить, понимала Нина. Никаких от нее звонков и сообщений!

      – Да, знаю.

      – Тогда до завтра.

      – До завтра.

      Весь день пятницы Нина занималась домашним хозяйством, делала некоторые закупки впрок.

      Вечером, незадолго до прихода домашних, Нина вышла из дома. Подготовилась как могла. Надела неприметные брюки, кроссовки, свитер и плотную облегающую спортивную куртку с капюшоном. Сверху напялила старую куртку старшего сына, эдакий бесформенный полупуховик, тоже с капюшоном. В руке был плотный пакет с молотком и другими аксессуарами для общения с Ольгой.

      Выйдя из метро, нацепила свои старые очки с небольшими диоптриями. Они ей были не нужны уже несколько лет, сейчас пригодились.

      Пока шла к дому Ольги размышляла о том, что вот этот год, наверное, самый трудный. Кто-то ей сказал, что год, в котором есть три девятки, будет для кого-то очень счастливым, а для кого-то совсем несчастным, если девятки перевернуть в шестерки. Люди очень резко поделятся на удачливых и неудачников. Сыновья тоже рассуждали, что вот, мол, всех ждет проблема двухтысячного года, типа, все компьютеры могут сломаться. Она ничего в этом не понимала, но ей хотелось, чтобы этот опасный 1999 год поскорее закончился. А он ведь только начался, февраль-месяц стоял на дворе. И то сказать, с нового года у нее голова стала болеть постоянно, вот он несчастливый именно для нее год…

      На площадке подъезда было светло, в каморке сидела привратница. Дом вообще был улучшенный, Ольга и здесь устроилась удачно. Быстро прошла к лифту, поднялась на 11 этаж, никого не встретив.

      – Ну, ты и тютеха! – Ольга с удовольствием ужалила Нину. И, кстати, была, по сути, права. Вид был какой-то неженский, средний пол, короче. Собственно, Нина этого и добивалась.

      Сняла обувь и пуховик, вместе прошли на кухню.

      – Будешь чай? – спросила Ольга.

      – Давай.

      Ольга стала набирать чайник, отвернулась к плите. Нина успела метнуться в прихожую за пакетом. Как только Ольга стала поворачиваться, Нина сделала шаг ей за спину, дважды крепко стукнула молотком в затылок. Та сникла, привалилась к плите плечом. Нина прошла в гостиную, открыла дверь лоджии. Хорошо, застекленная. Толкнула створку рамы. Открылся вид стылой, полузаснеженной неровности земли с пятнами промерзшей земли, прореженной минувшими холодами